Андрей Уланов - «Додж» по имени Аризона
– Ты, – Кара встрепенулась, – что задумал, а, Малахов?
– Да так, – говорю, – просто. Он меня все-таки в этот мир вытащил, а я его так и не поблагодарил. Надо будет как-нибудь навестить, а то неудобно получается, можно даже сказать, невежливо. С моей стороны.
Тут вся троица на меня так ошарашенно глянула – ну, словно я опять чего-то не того ляпнул.
– Ты хочешь убить Гор-Амрона?
– Именно.
– Но… он же черный маг.
– Да хоть зеленый змий, – говорю. – Мне-то что? Это вроде как с «тиграми». Да, тяжелый танк, да, броня толстая и калибр немаленький. Опасная машина, не спорю. Но если, как говорит старшина Раткевич, серьезно и вдумчиво к этому делу подойти, то отличается «тигр» от остальных танков только тем, что дольше горит.
– Сергей, – осторожно так начинает поп. – Не подумай, что мы сомневаемся в твоей храбрости, но вступить в поединок с черным магом…
– Поправочка. Не собираюсь я с ним вступать ни в какой поединок.
– А как же ты собрался…
Тут уж я на них посмотрел… странно. Нет, ну в самом деле – какой год у них тут война идет, а они – ровно как дети.
– Да уж как получится, – говорю. – Подвернется случай лопатой из-за угла по лысине треснуть – тресну лопатой. Или еще как-нибудь. А на поединок пусть его гаубичный дивизион вызывает.
И тут у меня в голове снова шестеренки закрутились.
– Стоп, – говорю. – Святой отец, а когда он будет свой великий эксперимент ставить, этот Гарик Охламон в письме написал? А то, может, мы вообще зря спорим? Пока я валялся, можно было из моего мира эшелон с боеприпасами по снарядику перетаскать.
– В письме нет указаний на точную дату, – говорит поп. – Но, скорее всего, это будет завтра. Ведь даже такому сильному магу, как Гор-Амрон, тоже нужно дождаться благоприятного расположения звезд.
– Вот и замечательно, – говорю. – Святой отец, а вы поточнее время определить можете? С помощью вашей астрохре… тьфу, по звездам.
– Звезды светят всем, – улыбается поп, – и, если боги будут ко мне милостивы, то я смогу назвать не только точное время, но и место, где Гор-Амрон попытается свершить свое черное дело.
– Ну, святой отец, – говорю. – Если вы мне такой подарок сделаете, считайте, Гарик уже вас больше не побеспокоит. Им уже будут его приятели-черти заниматься. А у них к нему вопросов надолго хватит.
– Но как ты…
– Честно говоря, – отвечаю, – пока и сам точно не знаю. Но сходить, посмотреть, считаю, нужно. А уж на месте по обстановке определюсь – можно будет его прихлопнуть, если да, то как именно.
– Что тебе для этого нужно?
Это Аулей спросил. Ему, похоже, моя идея сильно по душе пришлась. Ну, еще бы, Гарик этот, как я понимаю, его самый что ни на есть непосредственный противник, причем званием даже чуть повыше, чем он. Вроде бы как я нашему комдиву предложил штаб немецкого корпуса накрыть.
– Во-первых, – говорю, – эти самые координаты, ну, то есть время и место. Это главное. А во-вторых… там видно будет. Что надо, то и спрошу.
– Ты возьмешь кого-нибудь с собой?
– Нет!
– Но…
– Я должна пойти!
Это рыжая выпалила. Даже Аулей от неожиданности вздрогнул.
– Карален!
– Айн момент, – говорю. И рыжей: – Сядь и замолкни. А еще раз начнешь неполученный приказ обсуждать – вылетишь за дверь! Ферштейн?
Вспыхнула, зубами скрипнула, но села. Я ее еще секунд пять взглядом к стулу попригвождал, потом к попу обернулся.
– Так когда, – спрашиваю, – сможете время и место сообщить?
– Наиболее благоприятное время, – говорит поп, – как я уже сказал, наступит завтра днем. А место… с местом сложнее. Мне нужно будет произвести кое-какие вычисления, но, боюсь, даже в этом случае я смогу получить лишь приблизительные…
– Насколько? – спрашиваю.
– Если боги будут ко мне благорасположены – с точностью до полулиги.
То, что пол, а не целая лига, думаю, это, конечно, хорошо. Вот только сколько в этом «пол»? Помнится, когда я на дерево залазил, замок высматривать, рыжая тоже говорила, что до него две штуки этих самых лиг, а было до него…
– В ваших километрах, – говорит рыжая, – это будет один и еще половина.
Что ж, думаю, это еще куда ни шло. Вполне приемлемый треугольник ошибок, я о местных пеленгаторах был куда худшего мнения.
– И сколько времени, – спрашиваю, – вам, святой отец, на эти расчеты потребуется?
– Ну, – задумался поп, – надеюсь, что до полудня справлюсь.
– Вот и отлично, – говорю. – А я пока прикину, что и как с собой потащу.
– Малахов, – шепчет рыжая, – если ты посмеешь…
Тут уж я не выдержал.
– Господин барон, – Аулею говорю. – Я, конечно, извиняюсь, но не могли бы вы вашу замечательную дочурку куда-нибудь запереть? Часиков так на пятнадцать? А?
– Он, – заявляет рыжая, – не может!
Я на Аулея уставился – а он кивает.
– Дело в том, Сегей, что по нашим законам и обычаям я не могу приказывать ей после того, как она принесла вассальную присягу другому.
– А кому она… – начал я и вдруг соображаю – да это ж она мне эту самую присягу произнесла, то есть принесла. В первый день еще, тогда, во дворе. Ну, р-ры-жая!
– Тогда какого черта, – шиплю на нее, – ты мои приказы не выполняешь?
А она из своего личика такую мордашку невинную скорчила – аж плакать хочется.
– Я?
Нет, святой Илья!
– Ладно, – выцеживаю. – Слушай приказ. Встать, выйти и закрыть за собой дверь с той стороны!
– Как прикажете, мой господин.
– Прошу извинить меня, Сергей, – говорит поп. – Но есть еще одна вещь, которую ей тоже стоило бы услышать.
Рыжая услыхала – шлепнулась обратно. Ну, погоди же!
– Отставить приказ «Выйти», – говорю. – Приказ «Встать» остается в силе. Слушать ты можешь и стоя.
Встала.
– Между прочим, – заявляет, – рыцарю, настоящему рыцарю, не полагается сидеть, когда дама стоит.
Тут уж я улыбнулся, удивленно так на нее посмотрел и даже пару раз глазами похлопал.
– Госпожа Карален, – говорю. – Да где ж это вы тут рыцаря, хоть настоящего, хоть липового, видите? Кроме, разумеется, господина барона? А?
Вот на этот раз я ее умыл. Она даже ответить ничего не нашлась, только уставилась на меня, словно на мне новые генеральские погоны объявились.
А я спокойненько так к попу поворачиваюсь и спрашиваю:
– Так что у вас там за дело, которое моей подчиненной услышать необходимо? Надеюсь, не слишком долгое, а то по ней кухонный наряд жирными слезами обливается?
Иллирий, похоже, от моих барских замашек тоже малость ошалел. Один Аулей на все это смотрит и улыбается так, что сразу видно – понял человек юмор ситуации и оценил. Хотя шутил я только наполовину.
– Я хотел сказать, – говорит поп, – что недалеко от замка снова появилось что-то из вашего мира.
Ха!
– Где и что?
– Ну, на второй твой вопрос я…
– Снимается. Где?
– Западнее замка, примерно, – поп в потолок уставился, губами пошлепал, – в десяти ваших километрах. Неподалеку от Лосиного холма.
Ага. Чтоб я еще мог Лосиный холм от Барсучачьего отличить.
Я на рыжую злобно так посмотрел – а она также на меня, вздохнул и отвернулся. М-да уж. Видно, как говорил сержант Баширов, кысмет тебе такой, Малахов. Судьба то есть.
– Ладно, – говорю. – Все равно до полудня времени еще хоть отбавляй, так что обернуться должен успеть. Разрешите приступать?
Аулей кивнул.
– Если тебе, Сегей, что-нибудь все же понадобится…
– Понадобится – достану, – говорю. – Не-рядовая Карален – за мной!
Повернулся и вышел.
Рыжая следом вылетела. Причем от возмущения ее прямо-таки распирало всю, даже личико не просто круглое сделалось, как бывало, а овальное в ширину.
– Ты… Ты…
Я на всякий случай к зубцу прислонился – а то ведь, думаю, так и вниз улететь можно.
– Как ты мог?!
– Как я мог – что? – спрашиваю.
– Что?! Как ты мог так поступить со мной?! Ты…
– Отста-авить!
– И не подумаю. Ты – ничтожный предатель, и если ты думаешь…
Ну вот, думаю, опять пошли девичьи обиды. И что прикажете делать, а, товарищ капитан? Воспитывать? Так ведь у нас тут, насколько я понимаю, не детсад и даже не Артек. Тут как бы даже и война, на которой, случается, убивают. И вот в такие раскрытые настежь варежки запросто можно схлопотать пулю или, применительно к местным условиям, стрелу из очень автоматической рогатки. Как говорил старшина Раткевич: «Если хочешь есть варенье – не лови зевалом мух!»
– Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?!
– Очень даже внимательно, – отзываюсь. Прокачал обстановку в голове – нет, думаю, придется все-таки кое-чего разъяснить.
– А ну, – говорю, – повернись-ка.
Рыжая осеклась и настороженно так на меня уставилась.
– Это еще, – спрашивает, – зачем?
– Затем, чтобы спросила. Команды, к вашему, нерядовая Карален, сведению, не обсуждаются, а выполняются. Вы-полнять!
Повернулась. Я от зубца отклеился, покосился вниз, во двор – прямо под нами крыша конюшни, соломой крытая, так что даже если свалится, ничего страшного – размахнулся и ка-ак врезал ей леща. После чего развернулся и так рванул, что звук визга меня догнал только у входа в башню.
