Андрей Уланов - «Додж» по имени Аризона
Товарищ капитан, я назад хочу! Тут без высшего образования плохо.
– И живут они, – спрашиваю, – надо полагать, в болотах?
– При чем тут болота? – удивилась рыжая. – Вампиры живут в склепах. Днем они спят в своих гробах, а ночью выходят на охоту, и горе тем…
– Стоп, стоп, стоп, – я уже кое-какой народный фольклор припоминать начал. – Их случайно упырями не кличут? Или вурдалаками?
– Упыри и вурдалаки – это одни из самых примитивных вампиров. Есть гораздо более опасные разновидности. Брукса, например, шилка или…
– Стоп. Развернутый перечень с кратким обзором ты мне как-нибудь потом поведаешь. Самый главный вопрос – как эту тварь прикончить? Понадежнее.
Рыжая плечиками пожала.
– Так же, как и всю остальную нечисть. Серебром, огнем…
– Или осиновым колом, – говорю.
– Кол, – усмехнулась Кара, – это крестьянские суеверия. Если ты попытаешься заколоть вампира осиновым колом, он…
– Выхватит и им же меня по башке. Понял, не дурак.
Тут мы наконец закончили по башенной лестнице подниматься и вышли на стену.
– Тихо.
Рыжая осеклась на полуслове. Я прислушался – ну, точно, жужжит. У меня на эти штуки слух наметанный.
– Ты…
– Сказал же, – шепчу, – тихо. Слышишь?
– Гудит что-то, – Кара растерянно так по сторонам огляделась. – Словно шмель большой или… машина, как твой «Аризона», но только далеко очень.
– Умница ты, – говорю, – все верно. Мотор это гудит. Прямо за этими вашими проклятыми облаками. Вот ведь, зараза, все время над головой висит. У вас тут солнце как, только по большим праздникам? А то за все время только один восход и видел.
– Мы на границе, и из-за близости Тьмы… А как может машина по небу ехать? Это самолет, да?
– Именно. Это машина, к которой какая-то умная головушка взяла, да и пару крылышек прицепила.
Над самой головой, гад, жужжит. Судя по звуку – легкий, одномоторный. Но не «У-2». Значит, немецкий. «Шторх» или «Клемм». Хотя вряд ли «Клемм». Это учебное старье разве что где-нибудь в Румынии завалялось, где уж ему на прямом попадании грохнуться. Скорее «Шторх» – «аист». Хорошая машинка, легкая, надежная, неприхотливая. На любую полянку подходящую сядет и взлетит, не хуже «У-2».
Вот и гадай, что он тут делал. То ли на разведку летал, то ли высадил кого, а может – уже и забрал. И никакого тайного прохода с этой облачностью не нужно.
Эх, если бы не облака! У него ж скорость-то всего сто семьдесят пять километров в час максимальная. А обычная и вовсе сто тридцать. Из крупнокалиберного, с авиаприцелом – запросто бы мог срубить. Не «Фоккер» бронированный.
А так – только слушать да зубами скрежетать, чем это тарахтение дальше аукнется?
Черт, думаю, а может, и в самом деле это какой-нибудь местный шмель в высшем пилотаже упражняется?
– Слушай, Кара, а никакая ваша нечисть так жужжать не может?
– По-моему, нет. Разве что черные маги наколдовали новый вид демонов.
Да нет, думаю, вряд ли. Звук уж больно механический.
Ладно.
– Ну, хватит на облака пялиться, – говорю. – Все равно, сколько ни смотри, дырку не проглядишь.
– Малахов, – рыжая обижается, – а повежливей?
– Могу и повежливей, – говорю. – Простите, девушка, но вы, кажется, меня куда-то вели?
– О да, – кивает, – прошу вас.
– Данке шон.
Привела она меня в комнату в башне. Небольшая такая комнатка, но светлая. Кроме Аулея, как рыжая и сказала, там поп сидел, а перед ним на столе сумка лежала, та самая, что я у гоблина – черт, как же его звали, Крэк, что ли? – забрал. И рожи у обоих непроницаемые, точь-в-точь как у начштаба дивизии, когда мы ему докладывали, что на нашем участке свежий немецкий полк объявился.
Ну, посмотрим.
– Добрый вам день, – говорю. – Вызывали?
Аулей отчего-то с попом переглянулся.
– Да, мы звали тебя, Сегей, – отвечает. – Садись. Разговор будет долгий. И ты, Карален, тоже садись.
Интересно, думаю, а она тут зачем? Может, решили из нас постоянную группу сформировать? Разведывательно-диверсионную? Только этого мне не хватало.
– Скажи, Сергей, – поп спрашивает, – когда ты попал в наш мир, где ты оказался?
Вовремя же вы, ребята, спохватились!
– В замке одного лысого типа, – отвечаю. – А точнее, в запертой камере.
– Понятно, – поп вроде задумался.
– А скажи, Сергей, что именно хотел от тебя Гор-Амрон?
– Лысый, что ли? – уточняю. – По-моему, хотел, чтобы я для него кого-то укокошил, убил то есть. По крайней мере, я так его понял. Золотые горы сулил.
Поп с Аулеем снова переглянулись.
– А скажи, Сергей, – снова начал поп, – Гор-Амрон не называл тебе имя… того, кого ты должен был бы убить?
– Нет, – говорю, – не называл. Мое спрашивал.
– Ну, про то, – усмехается Аулей, – как он обжегся с твоим именем, Карален нам уже поведала. Но я очень прошу тебя, Сергей, постарайся припомнить, что он говорил о той… том, кого он хочет убить?
Я мысленно разговор с лысым прокачал.
– Кое-что было, – говорю. – Это кто-то важный. Очень важный. Я вам сейчас лысого дословно процитирую: «От этого человека зависит судьба страны. И не одной страны».
Аулей с Иллирием в третий раз переглянулись.
– И колдун хотел, чтобы ты его убил?
– Именно, – говорю. – Обещал за это пять тыщ золота, но, по-моему, готов был и все тридцать отдать. Если, конечно, он вообще что-то платить собирался.
Сам-то я в это не очень верил. Сколько с черта задатка ни возьми, а все равно в проигрыше останешься.
– Тридцать тысяч, – на попа, похоже, сумма впечатления не произвела. – Немного. Гор-Амрон, как всегда, поскупился. Другие черные маги пообещали бы сто, двести, опустошили бы свои сокровищницы до последней пылинки, лишь бы быть уверенными, что этого человека больше не будет среди живых.
– А на кого, кстати, они так зубы точат? – интересуюсь. – Кто это им так поперек глотки встал? Король ваш, – тьфу, черт, чуть было не ляпнул «местный», – или полководец великий?
Аулей грустно так улыбнулся.
– Это не король и не полководец, – говорит. – Пока.
– Дарсолана. Она наша принцесса, последняя, в ком течет древняя кровь повелителей Ан-Менола. Последняя надежда Света.
Тю. Я-то думал, ну, если не король, то уж по крайней мере кто-то вроде товарища Жукова.
– Сколько ей хоть лет? – спрашиваю.
– Карален родилась в тот же год, что и принцесса, – говорит Иллирий. – В этом году им обеим исполнится восемнадцать.
Совсем весело. Если у местных вся надежда на девчонку вроде рыжей… ну, ребята, я уж не знаю, куда дальше катиться. Хоть сам ложись в гроб и крышку изнутри забивай.
– А что, – спрашиваю, – постарше никого не нашлось?
– Нет.
– Отец принцессы, король Велемир, – вмешалась рыжая, – и почти все самые благородные рыцари королевства полегли на поле под Ослицей, в страшной битве, где были остановлены и истреблены полчища Тьмы. С тех пор Тьма…
Я уж не стал эту церковно-славянскую историю комментировать. И так все ясно – с обеих сторон все, кто хоть палку поднять мог, полегли, после чего наступило вынужденное затишье.
Интересно, думаю, и что они с этой принцессой делать будут, когда черные ребята по новой пойдут? К древку вместо знамени приколотят? Нет, может, конечно, она у них местная Жанна Орлеанская, да вот только что-то сомневаюсь я в этом.
– И очень скоро, – говорит Аулей, – принцесса должна прибыть в замок Лантрис, в тридцати лигах к западу от нас.
– Я вам, – говорю, – только одну вещь могу посоветовать. Отпишите наверх, чтобы личную охрану у нее удвоили, а лучше – утроили. И пусть обязательно поставят туда пару человек из моего мира с нашим оружием. Пусть пограничников поищут или НКВД. Потому что этот самый Гарик Охламон, да и другие его приятели, вряд ли захотят такой удобный случай упускать.
Иллирий вздохнул.
– Ты прав, Сергей, – говорит. – В этой сумке есть письмо Гор-Амрона к другому черному магу – Феллинию, колдуну, знаменитому не менее печально. И Гор-Амрон пишет, что уже сумел вызвать из вашего мира одного опытного убийцу – я так понимаю, это он пишет о тебе?
– Похоже, – киваю.
– Но с тобой у него возникли, как он пишет, «некоторые сложности».
– Да уж радостями не назовешь.
– Исключительно по недосмотру слуг. Поэтому следующий «опыт» он будет проводить сам, лично, вдали от замка. И на этот раз твердо надеется на успех.
– Ну-ну, – говорю. – Пусть дерзает.
Интересно, думаю, что он на этот раз выудит?
«Зверобой» или «фердинанд»?
– Вот бы ему самому, – мечтательно так рыжая заявляет, – откуда-нибудь тоже убийцу наколдовать.
И тут у меня в голове шестеренки одна за другую зацепились.
– А ну-ка, святой отец, – говорю, – повторите, что этот Охламон насчет следующего опыта пишет?
Один, вдали от замка, и еще позаботится, чтобы ему никто не мешал?
– Ты, – Кара встрепенулась, – что задумал, а, Малахов?
– Да так, – говорю, – просто. Он меня все-таки в этот мир вытащил, а я его так и не поблагодарил. Надо будет как-нибудь навестить, а то неудобно получается, можно даже сказать, невежливо. С моей стороны.
