90-е: Шоу должно продолжаться – 12 - Саша Фишер
— В цирковое училище нужно сходить, — деловито сказала Наташа, поднимаясь на ноги. — Эти все высотные штуки — по их части.
— А у нас есть цирковое училище? — удивленно вскинула брови Ирина.
— Конечно, — Наташа пожала плечами.
— Нда, цирка нет, а училище есть, — Жан хихикнул и поежился. — Наташ, давай ты обратно сядешь, а то мне на тебя смотреть жутко.
Привыкали потихоньку к мысли, что это циклопическое место теперь наше. Да, в него нужно было еще вгрохать море сил, но творческие мозги моих соратников уже перенаправились на нужные рельсы. Зазвучали нужные и правильные идеи, которые я только успевал записывать. Причешу все потом. Вдвоем с Ириной, скорее всего. Она из всех нас сейчас наиболее продвинутый знаток всех «толстых кошельков», согласных расставаться с деньгами. И нужно будет еще дядю Вову к этому делу привлечь…
Главное в стартовом мозговом штурме — ничего не критиковать. Просто позволить себе думать, что получится вообще все. Включая запуск космической ракеты.
— А крыша тут какая? — вдруг спросила Наташа.
— Плоская, — быстро ответил я. — Это все, что я могу сказать. Наверху ни разу не был.
— А прикиньте, концерт на крыше, а? — мечтательно сказала она. — На самом деле, я думала про фейерверк. Но внутри зала — это как-то опасненько. Зато на крыше же можно! И еще будет с окрестных домов видно. И из гостиницы «Новокиневск» тоже. Можно же?
— Нам все можно! — заявил я. И снова сделал пометку в тетрадке.
— Я тут подумала, что надо многие вещи делать побыстрее, — сказала Ирина. — Ну, мало ли. Вдруг кто-то толстый решит, что ему больше надо, и отберет этот завод. Но мы все равно можем успеть тут много всего… Снять клип, например. Или несколько клипов… Оу…
— Что такое? — спросил я, увидев ее загадочное выражение лица.
— Да нет, наверное, так мы не сможем, — Ирина вздохнула. — Я представила, что зал здесь такой, многоступенчатый. Типа как с ложами в театре. И что там внизу на сцене — музыканты, а по стенам — зрители. Много-много зрителей…
Я посмотрел вниз, представляя то, о чем она говорит. Даже вопли мысленно услышал. Нда, круто… Отогнал пока мысль о технике безопасности. Беснующиеся зрители на решетчатых галереях с тонкими перильцами — это прямо чертовски небезопасно. Но у нас же стартовый мозговой штурм. Когда мечтать можно обо всем. Никак себя не ограничивая.
Когда я вынырнул из своего фантазирования, то понял, что Борис, Жан и Ирина активно обсуждают, как бы собрать такие вот ступенчатые трибуны из имеющихся столов. Вот этих самых, длинных и прочных. За которыми раньше сидели монтажники.
* * *
— Да блин! — Лариска сбросила наушники на шею и отвернулась от стекла. — Опять не получилось…
— Ничего страшного, — сказал я, наклонившись к микрофону. — Будем повторять, пока не получится.
— Я охрипла уже, — всхлипнула сеструха.
— Да, ей надо отдохнуть, — кивнул Вадим и тоже снял наушники.
Лариса с облегчением прыгнула к двери. Бельфегор тоже оставил свой синтезатор и шагнул за ней. Ларисе он аккомпонировал не на своем обожаемом поливоксе. Для попсовой песенки у него было слишком жесткое звучание. Для такого дела Макс выделил «Ямаху», завалявшуюся у него в студии.
— Пипец, я не думала, что это так трудно, — сеструха присела на краешек дивана и ссутулила плечи. Я устроился рядом и обнял ее за плечи.
— Милая, не переживай, — сказал я. — Все получится.
— Это нечестно, — глаза Лариски наполнились слезами. — Надька такая талантливая вся, а я какая-то картошка! Одну песню не могу спеть без косяков.
— У тебя все отлично получается! — заверил Бельфегор. — Я вот вообще петь не умею!
— Зато ты играешь… — огрызнулась Лариска.
Я мысленно вздохнул, обнял сестру и погладил по голове. Влад невозмутимо заваривал чай — налил заварки в чашку, долил кипятком. Добавил щедро меда. И тоже подошел к дивану.
— Вот, попей горячего, — сказал он.
— У меня никогда не получится! — снова всхлипнула Лариска.
Подростки! Понятно, что всем хочется получить все и сразу. Но в шестнадцать этого явно хочется особенно остро. Но никто из нас не возмущался и не ныл. Ни Бельфегор, который смотрел на заплаканное лицо Лариски с обожанием. Ни Влад, который стопудово слышал все то же самое уже миллион раз и от самых разных людей. Ни, тем более, я. Лариска позвонила мне как раз в тот момент, когда я почти закончил планирование звонков и мысленно репетировал озвучивание уникального коммерческого предложения. Она напомнила мне про обещание записать ее песню. Чтобы блеснуть на последнем звонке. Я выдал себе мысленного леща, что отложил это дело куда-то на дальнюю полку.
И вот мы здесь. С Владом в качестве звуковика и Бельфегором в роли человека-оркестра.
Приключение-то на двадцать минут, ха-ха.
Влад присел напротив Ларисы на корточки.
— Смотри на меня, — сказал он. — Сделай глубокий вдох, задержи дыхание на пять секунд, потом медленно выдохни.
Лариса шмыгнула носом.
— Делай, что я говорю, — мягко, но настойчиво, сказал Влад. — Вдохни, задержи дыхание…
Бельфегор подергал меня за рукав и указал взглядом на дверь. Мы вышли в коридор, оставив Лариску с нашим Арамисом. В отличие от нас, он не пытался вернуть ей моральный дух или что-то такое. А терпеливо и без суеты требовал, чтобы она выполняла какие-то голосовые и дыхательные упражнения.
— У нее же получится, да? — шепотом спросил Бельфегор. — Она так мечтала об этом…
— Делаем, что можем, — усмехнулся я.
— Ты тоже считаешь, что из нее ничего не выйдет? — прищурился рыжий клавишник.
— В каком смысле — тоже? — спросил я. — Кто это тебе на мозги капал?
— Ну… — замялся Бельфегор. — Это Саня. Он считает, что я зря вообще так ношусь с ее идеей тоже петь. Говорит, что она просто Пантере завидует.
— Короче, тут два момента, — резко оборвал его сбивчивую речь я. — Во-первых, она моя сестра. И ее желания для меня по определению важнее, чем любое чужое. Так что тебе могу тоже повторить — будем работать, пока не
