Валькирия - В. Бирюк
- У нас нет света.
- Да вы что?! Лампочками не озаботились?! По цоколёвке не совпадают? А предохранители смотрели? Пробки вкручивали? Экая непредусмотрительность…
Тема из «ужасные и торжественные мгновения» превращается в обычные разгильдяйство, тупость и бестолковость. Что вызывает не благоговение, а образ матерящегося электрика.
Характерным признаком снежной бури является ее чернота. Обычная картина во время грозы - помрачневшее море или земля и свинцовое небо - резко изменяется: небо становится черным, море - белым. Внизу - пена, вверху - мрак. Горизонт заслонен стеною мглы, зенит занавешен крепом. Буря напоминает внутренность собора, задрапированную траурной материей. Но никакого освещения в этом соборе нет. Ни огней святого Эльма на гребнях волн, ни одной искорки, ни намека на фосфоресценцию - куда ни глянь, сплошной мрак.
Полярный циклон тем и отличается от циклона тропического, что один из них зажигает все огни, другой гасит их все до последнего. Над миром внезапно вырастает давящий каменный свод. В непроглядной тьме падают с неба, крутясь в воздухе, белые пушинки и постепенно опускаются в море. Пушинки эти - снежные хлопья, - порхают и кружатся в воздухе. Как будто с погребального покрова, раскинутого в небе срываются серебряные блестки и ожившими слезами падают одна за другой. Сеется снег, дует яростный ветер. Чернота, испещренная белыми точками, беснование во мраке, смятение перед разверзшейся могилой, ураган под катафалком - вот что представляет собою снежная буря.
Хлопья снега мгновенно превращаются в градины, и воздух пронизывают маленькие ядра. Обстреливаемая этой картечью, поверхность моря кипит.
***
«Нельзя быть одновременно веселым, трезвым и умным». - Неправда! А я буду! Вот сейчас пошучу и буду. Хотя… если шутка глупая...
В одном чёрном-чёрном городе, жила чёрная-чёрная девочка, и стоял чёрный-чёрный храм. По которому летала картечь. Вжик, вжик… Девочка поймала одну, поднесла к глазам да как закричит:
- А ты почему белая?! Расистка?!
***
Драккар летел стрелой. Порой он давал такой ужасный крен, что почти вставал на ребро, открывая днище до самого киля. Время от времени огромная молния цвета красной меди вспыхивала, рассекая черные напластования тьмы от зенита до горизонта. Прорезанная ее алым сверканием, толща туч казалась еще более грозной. Пламя пожара, внезапно охватывавшего ее глубины, озаряя на миг передние облака и хаотическое их нагромождение вдалеке, открывало взорам всю бездну. На этом огненном фоне хлопья казались черными бабочками, залетевшими в пылающую печь. Потом все гасло.
После первого натиска ураган принялся реветь глухим басом. Вторая фаза, фаза зловещего замирания грохота. Нет ничего тревожнее такого монолога бури. Этот угрюмый речитатив как будто прерывает на время борьбу таинственных противников и свидетельствует о том, что в мире неведомого кто-то стоит на страже.
Парус был напряжен до предела. Небо и море стали чернильного цвета, брызги пены взлетали выше мачты. Часть заглушек была выбита волнами из уключин - и это радовало: потоки воды то и дело захлестывали палубу, и всякий раз, когда судно накренялось то правым, то левым бортом, клюзы, подобно раскрытым ртам, изрыгали пену обратно в море.
Мои спутники тоже «изрыгали». Не только в море, а куда попало. Но пены у них получалось меньше.
Снежный вихрь слепил глаза. Волны плевали в лицо. Все вокруг было охвачено неистовством.
Всё было плохо, но не всё плохо - уже было.
***
«Единственное, к чему мы сейчас должны быть готовы, это ко всему».
Я - пытался. «Будь готов - всегда готов!». Но не представлял себе весь спектр этого «всего».
***
Наконец, я добрался до кормщика. Обнял его как родного и проорал в ухо:
- Нас унесло! В отрытое море!
Норманн стряхнул с ресниц и усов очередную порцию воды и ответил. Тоже криком:
- Знаю! Вода! Вкус!
Тю, блин. А я как-то… не распробовал. Вот что значит настоящая норманнистическая школа капитанов! Геолокация по дегустации.
- А почему не повернул?! Туда? В Мёртвую Вислу?
Очередной плевок волны в лицо заставил викинга задуматься. Ответ был исчерпывающим:
- Проскочили.
***
«Всё шло к лучшему, пока не прошло мимо» - наш случай.
***
Коллеги, кому из вас не приходилось проскакивать нужный поворот на трассе и потом долго искать место для разворота? Ощущая с каждой секундой растущее раздражение от наматываемых на кардан километров? Не просто бесцельных, а противоцельных? Ап-ап… вот только что… чуть бы раньше...
Тяжкий вздох кормщика вызвал у меня искреннее сочувствие - сам, бывало, проскакивал. Тем более обстановка: темно, ветер, скорость. Берегов не видно, а подходить к ним ближе рискованно.
Найти кормщику оправдания нетрудно. Трудно выкарабкаться из этой, как я уже определил - «ж...».
- И чего теперь?
Вопрос, по своему идиотизму, вполне соответствовал моему положению начальника. Кормщик сдул каплю моря с кончика носа и успокоил:
- Небось. Выберемся. Авось.
Слова показывали не только знание русского языка, но и глубокое проникновение в ментальность нашего народа.
Крыть было нечем, повторяя про себя:
- Небось, Ваня, небось. Авось, Ваня, авось, - я оправился в обратный путь: от задницы дракона к его голове.
Внезапно сбоку налетела огромная волна и хлынула на корму.
Во время бури не раз поднимается такой свирепый вал: как беспощадный тигр, он сначала крадется по морю ползком, потом с рычанием и скрежетом набрасывается на гибнущий корабль и превращает его в щепы. Кормовая часть драккара с кокетливо закрученным хвостиком дракона скрылась под горою пены, и в ту же минуту среди черного хаоса налетевших хлябей раздался громкий треск. Когда пена схлынула и из воды снова показалась корма, на ней не было уже ни кормщика, ни кормила, ни завиточка.
Все исчезло бесследно.
Хрясь. Бздынь.
Ё-ё...
Верх ахтерштевня с привязанным к нему человеком, семиметровый кусок двух верхних поясов обшивки по правому борту и кормило с румпелем, унесло волной в ревущий водоворот. Туда же ушла и «дева» с намотанным фалом-ахтерштагом.
Лишившись кормовой растяжки мачта высказалась в духе Кипелова:
- Я свободна, словно птица в небесах, - и беззвучно в общем рёве ветра, но весьма ощутимо скрипя корпусом кораблика, ушла в несвободный полёт.
Выламывая комлём оба толстенных, по 0.6-0.7 м. бруса, на которых она держалась, киль, с которым нижний брус связан, бимсы под мачт-фишерсом… По счастью, крепление брусьев оказалось непрочным. Получить подобие викинговской казни с выворачиванием рёбер из человека, но - из драккара, не
