Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
В таких условиях сдержать могучие волны миграции было практически невозможно, да по большому счёту и некому: за каждого переселенца платилось звонкой монетой. Все были только рады тому, что очередная семья покидала веками обжитые края и уезжала в далёкую Россию. Начальник стола Нижних земель, Пётр Скоробогатов, уже лелеял мечту узреть на своих парадных эполетах четвёртую звезду, что было вполне им заслужено.
Правда, следовало заметить, что это был отнюдь не единственный стол Земского приказа, занимающийся переселением из Старого Света. В общем, в Европе уже начала ходить поговорка, что между Сеной и Эльбой стало сложно встретить живого человека. Всё это оплачивалось полновесным русским золотом.
Я был этому весьма рад, так мы решали не только свою проблему недостаточной заселённости огромных земель и прививали на русское древо многие полезные привычки приезжих, но и серьёзно ослабляли потенциальных противников. Поток был так велик, что пришлось даже уменьшить показатели допустимой плотности расселения семей одного языка или веры, а это приводило к возникновению национальных деревень и улиц в городах, ну слишком уж уникальной была ситуация. В общем, я не видел в этом уж очень больших проблем — при быстром экономическом росте такие группы всё равно достаточно легко ассимилировались и становились обычными русскими подданными.
Надо сказать, что работорговля, причём уже не только в части чернокожих обитателей прародины человечества, но и в отношении совершенно белых своих единоплеменников, стала одним из главных источников дохода европейских дворян, священников, даже купцов. Европа превратилась, по сути, в такой лёгкий вариант Африки, из которой на моей памяти вывозили и вывозили чернокожих рабов. Здесь же ситуация была очень похожей. Людей продавали, пусть в основном формально просто уговаривая бежать от войн, голода, безумных налогов, грабежей, разорения, но всё же фактически продавали. Многие в Англии, Франции, в немецких землях сделали себе настоящие состояния, обеспечивая переезд своих бывших соотечественников к нам.
Правда, в той же Великобритании работорговля приобретала какие-то чудовищные черты, особенно по отношению к несчастным ирландцам, которых и так загнали в совершенное ничтожество. То, что творили на землях «зелёного острова» не только английские солдаты, но и местные аристократы, сохранившие свою власть за лояльность к центральному правительству, просто превосходило любые фантазии.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Любезные господа, спасите, Бога ради, наших детей! — странная старуха в жутких лохмотьях подошла к борту «Магнолии» и протянула к стоявшему на шканцах человеку искривлённые чёрные пальцы.
Молодой купец, сын хозяина корабля, Степан Неверов непонимающе повёл головой из стороны в сторону, осматривая окрестный берег:
— Каких детей, бабушка?
— Наших, наших, ирландских, — страшно провыла нежданная гостья, начав икающе всхлипывать, тыкая рукой куда-то вдаль, за холмы, — Вон они, там!
Степан взял у стоя́щего рядом с ним капитана Дайера дорого́й, лучшей нижегородской работы бинокуляр и посмотрел в ту сторону. На вершине едва видневшегося на горизонте холма ему почудилась какая-то изгородь, вроде овечьей, и некоторое смутное движение.
— Николай Оттович! — обратился Неверов к капитану судна и руководителю торговой экспедиции, немолодому уже гамбуржцу.
— Слушаю, Степан Епифанович! — отозвался тот, вытирая платком вспотевшую лысину.
— Пошлите-ка кого-нибудь посмотреть, что там на холме, будьте любезны. Что-то там мельтешит, не разглядеть!
Капитан недовольно поморщился, отрывать матросов от работ, которые и так серьёзно нарушали график плавания, он не очень хотел, но перечить будущему хозяину, отправившемуся в своё первое торговое путешествие, не стал.
— Збышек! — крикнул Дайер боцману, руководившему ремонтными работами, низкорослому, но какому-то невероятно кряжистому с руками почти до земли, по самые брови заросшему диким рыжим волосом кашубу, просто до боли напоминавшему орангутана.
Тот, в свою очередь, витиевато выругался на причудливой смеси из русских, польских, немецких и голландских слов и ткнул сначала одного, а потом и второго матроса, указывая им на далёкие холмы. Моряки, пожав плечами, неспешно потрусили по сходням на берег. Боцман руганью и разбойничьим свистом ускорил их движение, они перешли на неспешный бег.
Через несколько минут до прекратившего работу экипажа русского корабля донеслись приглушённые крики, вдали что-то замелькало, казалось, что к прижавшемуся к небольшой пристани барку приближается овечья отара. Перед взором до крайности удивлённых русских предстала целая толпа, не меньше двух сотен, совершенно изнеможённых, невероятно тощих с жуткими голодными глазами и чудовищно раздутыми от недоедания животами детей.
— Бог мой! Николай Оттович, что это? — разглядев приближающихся, Неверов в совершенном смятении уставился на Дайера.
Тот меланхолично пожал плечами:
— Это земля графа Аррана[8], он добрый торговый партнёр Вашего отца, Степан Епифанович. Это его дело. Мы и пристали-то здесь в расчёте на то, что он не будет против, что его деловые партнёры подправят повреждённый штормом такелаж. — как бы оправдываясь развёл руками капитан.
Старуха, видя, что среди господ на судне происходит что-то непонятное, снова завыла и забилась в истерике:
— Спасите наших детей, милорды! Именем Господним взываю к Вашей доброте! Спасите их, добрые люди! Дети уже неделю, ничего не ели! Спасите! Они умрут с голоду!
Глаза Неверова стали совсем круглыми, он в полной растерянности повернулся к Дайеру:
— Николай! Ты старый соратник моего отца, видел на свете, наверное, всё! Ты можешь объяснить, что происходит?
Не знаю — не знаю… — развёл руками немец.
— Их привезли сюда из западных земель по приказу графа Аррана, держат на продажу, но, похоже, цены на них милорда Артура пока не очень устраивают. — раздался хриплый мужской голос с берега, — Еды лорд давно не присылает, толи шторма мешают, а может, граф жалеет деньги… Нас не кормят уже больше двух недель.
Возле старухи стоял, опираясь на какую-то палку, ещё один оборванец.
— Они скоро умрут, спасите их! — снова взвыла женщина.
Человек с клюкой как-то неловко прижал её к себе успокаивая. Та сначала забилась в его руках с жуткими всхлипами, но вскоре успокоилась и приникла к его
