Самый лучший пионер: Том второй - Павел Смолин
Начальник КГБ приуныл еще сильнее.
— А ты замечал, что у тебя мимические морщины уже вот такие вот — кислые? Это из-за клюквы? — поинтересовался любознательный внук.
— Работа такая! — авторитетно заявил деда Юра и ответил дверному стуку. — Войдите!
Вошли трое мужиков в гражданских свитерах, черных брюках и мягких тапочках, в которых по дому ходят все — дядя Саша, «дворник» и не видимый прежде рослый усатый дядька. Рассадив подчиненных в ряд на кровати, дед подверг их испытанию кубиком, прямо на глазах возвращая присутствие духа — никто не осилил. Похваставшись умениями, Андропов приказал им развивать логическое мышление и выгнал из комнаты.
— Смешно получилось! — похвалил злоупотребление служебными полномочиями я, и мы пошли обедать.
— Это я понимаю, это — пицца, — кивнул дед на пиццу. — А это? — постучал по хрустальной миске с гороховой массой.
Само собой, помимо этих двух, на столе присутствовали и другие, более привычные Андропову, блюда.
— Еврейская народная «намазка» хумус, ее тебе можно, — ответил я. — Отлично сочетается с мацой! — и противненько так захихикал.
Дед укоризненно поднял на меня бровь.
— Да ладно тебе, просто шучу — итальянцы через одного на тебя похожи! — успокоил я его. — А хумус вкусный, я и маму его делать научил.
В подтверждение своих слов намазал толстый слой на кусок черного хлеба.
— Можно еще вот так усилить! — насыпал сверху клюквы.
Андропов хмыкнул и повторил бутерброд.
— Евреев-то будем на земли обетованные выпускать?
Дед откусил кусок, с довольной миной зажмурился и смачно прожевал. Проглотив, спокойно ответил:
— Мы с Андреем Андреевичем Громыко, это…
— Наш министр иностранных дел! — вставил я.
— Именно, — кивнул Андропов и откусил еще.
Я терпеливо ждал, занимаясь тем же.
— Прошлым летом направили в ЦК совместное письмо от МИД и КГБ с предложением разрешить советским евреям эмигрировать из страны. Дело пошло.
— Какие вы с товарищем Громыко молодцы! — одобрил я. — Если человек не хочет в СССР жить, он будет минимум — бесполезен, а максимум — вреден. Зачем он такой нужен? А тут еще и тема болезненная. О, анекдот!
Рассказал про «почему евреев отпустили первыми». Андропов антисоветски поржал и признался:
— Я бы и других выпускал.
— За исключением особо Родине полезных! — добавил я.
— Особо полезные Родину любят! — просветил меня деда Юра.
— Чего это ты сегодня так разошелся? — поинтересовался я.
Андропов покосился на дверные проемы, наклонился ко мне — я наклонился в ответ — и с довольной рожей зашептал:
— Я в Кремле сегодня был, и — не скажу кто — начал на меня орать. А это очень страшно, Сережа! — даванул меня взглядом, и я невольно поежился. — А у меня в голове — «я что — верноподданический холуй?!». И так стало… — он замялся, подбирая слово.
— По*уй? — предположил я.
— По-*у-й! — по слогам повторил Андропов.
За полтора дня я совершенно испортил главу КГБ СССР.
Глава 7
— А это? — ткнул я пальцем в сосну.
— Pinetree, — ответил деда Юра.
День третий, гуляем по лесу — сотрудники проделали нам тропинки.
— А это? — указал на ёлку.
— Fir, а когда наряженная — Christmas tree.
— Готовый англичанин! — порадовался я за деда.
— Давно вот так не гулял, — признался Андропов, повернулся к деревьям и втянул носом воздух.
Воспользовавшись моментом, я скинул варежки, скатал снежок и залепил им деду между лопаток.
— Ах ты! — подпрыгнул он и начал лепить ответный.
— Спорим у тебя где-то тут телохранитель зарыт? — предположил я, сымитировав неудачное уклонение и поймав снаряд плечом.
— Где? — развел руками дед.
Типичный заснеженный хвойный лес, ни больше, не меньше.
— А вот тут! — не дрогнув, я направился к чуть более крупному, чем окружающие, бугорку. Присев, разрыл снег и грустно вздохнул на гнилую корягу.
Андропов заржал и скомандовал в пространство.
— Петров, демаскироваться!
В следующую секунду меня схватили за подмышки и подняли на вытянутых руках.
— Очень круто! — похвалил я укутанного в маскхалат и маску поверх балаклавы КГБшника. — А это что у вас?
— Извини, секретно! — не подкачал он, поставил меня на место и перевесил закутанное в марлю, а потому — неузнаваемое секретное оружие с живота на плечо.
— А вы не замерзли? — поинтересовался я.
— У них специальная подготовка, — ответил дед.
— А как вы в туалет ходите? — не отстал я.
— Петров, иди в дом, чаю попей, — спас телохранителя добрый начальник.
Дед вообще нормальный — не барствует, ботинки чистить не заставляет. Нет, чистят, конечно, но из уважения и чувства долга — так тоже бывает. Телохранитель отдал честь и пошел к дому.
— Пришло время тебя душить! — оскалился я.
— А ты попробуй! — выставил руки дед.
— Не, это уже неловко будет, — вздохнул я. — Пошли дальше!
И мы пошли дальше.
— У меня на рынке очень хороший знакомый азербайджанской национальности есть, Акифом зовут, он мужик хороший, и товары у него замечательные, — перешел я к много дней назад спланированному стукачеству.
Дед кивнул — не трону, мол.
— Так вот — он рассказывает совершенно ужасные вещи. Я понимаю, что Азербайджан — это Восток, и там своя специфика, но ведь не должно быть такого, чтобы почти любые должности продавались за калым?
— Ммм? — с любопытством протянул дед.
— Ты не знал?! — неподдельно ужаснулся я.
— Я же не всеведущий! — развел он руками. — Акиф может и преувеличивать.
— А твой Цвигун тебе ничего не говорил, получается? Он же в Азербайджане до твоего назначения служил, — поинтересовался я.
— При нем там все было относительно нормально, — пожал плечами Андропов. — А ты откуда про «моего» Цвигуна знаешь?
— Смотрю телевизор, читаю газеты, с людьми разговариваю, — развел руками уже я. — Это вы там, в Кремле думаете, что народ ничего не видит и не понимает. А с каждым вторым поговори как следует — и получишь полный политический расклад.
— Цвигун — это мой надзиратель, — поморщился дед Юра. — И второй еще есть — Цинёв. Оба — большие друзья Леонида Ильича.
