Псы Господни 2 - Олег Велесов
Под жильё нам отвели комнатушку в угловой башне. Места было жуть как мало. Я, Щенок, Чучельник, брат Стефан и два десятка монахов и послушников, а комнатка метров пятнадцать в квадрате, набились мы в неё как иваси в банку. Единственный плюс — толпой не так холодно. Вместо камина открытый очаг, дров кастелян выделил одну охапку на день, да и те сырые, еле разожгли. Постелили на пол соломы, старого тряпья и на этой подстилке упокоились, в смысле, уснули.
Утром отец Томмазо сообщил, что в Вокулёре мы на какое-то время задержимся. Не знаю, чем было вызвано его решение, вроде бы торопились, словно на пожар опаздывали, а тут вдруг встали и стоим. Но мне с того только лучше. Отдохну, приведу себя в порядок. Одежда пропотела, покрылась грязью, кое-где изодралась. Путешествие по средневековым дорогам то ещё удовольствие. Слава богу, стирать самому не пришлось, для этого отрядили двоих послушников. Я велел пацану вышить на моей одежде инициалы, дабы случайно не перепутать свою котту с монашеской рясой.
Решив вопрос с постирушками, попытался узнать насчёт баньки. В замке такого слова не знали. Человек в бацинете, оказавшийся лейтенантом гарнизона, предложил котёл горячей воды во дворе возле поварни, и мантелет[1], чтоб прикрыться от шуток, а вместо мыла некий продукт на основе животного жира и золы. Альтернативы не было, поэтому пришлось согласиться. Не скажу, что это было лучшее омовение в моей жизни, но облегчение чешущемуся телу оно принесло.
Щенку я тоже приказал помыться. Он морщил нос, но мылился тщательно, и громко визжал, когда я поливал его водой. Нашу возню видела Марго. Ещё с рассветом отец Томмазо отправил её куда-то, а теперь она возвращалась. Конь был взмылен и едва перебирал копытами от усталости. Я быстро обернул вокруг талии служившую полотенцем холстину. Марго хмыкнула, дескать, было бы на что смотреть. Может и не на что, ей виднее, пусть тогда у отца Томмазо разглядывает, если там ещё ничего не ссохлось.
Новость о прибытии в город монахов-доминиканцев во главе с инквизитором Франции разнеслись не только по городу, но и окрестностям. Каждый день возле крепостных ворот собирались люди, отец Томмазо выходил к ним, разговаривал, дарил благословение. Потом в замковой часовне устраивал что-то вроде исповеди. Люди буквально рвались облегчит души откровениями, хотя в городе священников хватало. Но поди ж ты, все мечтали попасть на приём именно к отцу Томмазо. Он не отказывал никому. Но однажды выглянул из дверей часовни, поманил пальцем Клеща и что-то нашептал в ухо. Клещ кивнул и уже в свою очередь поманил нас с Чучельником.
Мы подошли. Клещ ткнул в меня пальцем:
— Справа от церкви Четырнадцати святых помощников третий дом. Человек по имени Жак Шир, торговец специями. Он и его жена не ходят к причастию. Монсеньор велел привести их. Задача ясна?
Мы кивнули в унисон.
— Упустишь богохульников, Сенеген, будешь неделю жить на воде и хлебе.
— Почему только я? А Чучельник?
— Ты старший, тебе и отвечать. А Чучельник немой, с него взять нечего.
— Какой же он немой? Я лично от него два слова слышал!
— Ты спорить со мной будешь?
— Да почему сразу спорить? Я говорю, что Чучельник умеет нормально говорить, просто не хочет. Но это не основание, чтобы крайним делать одного меня.
— Ты клятву давал?
— При чём здесь клятва?
— При том, что ты дал слово беспрекословно выполнять все приказы Церкви и святой инквизиции. Было такое?
— Было.
— Вот и выполняй.
Я хотел сказать, что он не церковь, но Чучельник пихнул меня локтем в бок и кивнул на ворота: идём. Щенок, разумеется, увязался за нами.
Первым делом я направился к ближайшему постоялому двору. Время было обеденное, зал гудел, деревянные ложки шаркали о глиняные стенки мисок. Меню в мисках не менялось. Хоть Вокулёр, хоть Реймс, хоть Верден, везде подавали одно и то же: луковый суп, чечевицу или горох, рыбу, пироги, курятину, баранину, дешёвое вино или пиво. Увидев нас, хозяин приблизился с поклоном и предложил освободить любой стол, на который мы укажем. Таких дорогих гостей, как мы, он готов обслуживать в ущерб своим постоянным клиентам, да и клиенты вряд ли будут против.
Желание отобедать было велико, деньги в поясной сумке имелись. Из тех двадцати пяти су, выданных Клещом в первый день службы, не было потрачено ни денье. Щенок посмотрел на меня, всё-таки кормёжка в замке была пусть и сытной, но однообразной. Ни лукового супа тебе, ни рыбы. Робер де Бодрикур своих солдат разнообразием не жаловал, хотя сам, и я точно это знаю, не отказывал себе в изысканных кушаньях. Тем не менее, я отрицательно покачал головой:
— Не до обеда сейчас. Скажи-ка лучше, любезный, где в вашем городке находится церковь Четырнадцати святых помощников?
— Это вам следует пройти дальше по улице. За торговыми рядами сверните направо и пройдите ещё два квартала. Слева увидите сухое дерево, рядом и будет та самая церковь, — хозяин жалостливо улыбнулся. — Право, эта церковь не стоит вашего посещения. Лучше отобедайте у меня, а я сделаю вам хорошую скидку.
Щенок громко вздохнул, пытаясь разжалобить меня, но с тем же успехом он мог разжалобить камень.
Я вышел на улицу и направился в указанном трактирщиком направлении. Улицы Вокулёра были узкими, грязными и походили на болото. Ночью выпал снег, к полудню растаял, и ноги вязли в образовавшейся трясине по самые лодыжки. Я проклял всё на свете, прежде чем добрался до церкви. Только намылся, начистился, и вот опять… Дорога перед церковью была такая же грязная, сухое дерево возле неё походило на Пизанскую башню, в том смысле, что наклонилось к куполу, угрожая продырявить его корявыми сучьями. Непонятно, почему дерево до сих пор не спилили.
Третий дом от церкви выглядел заметно лучше соседских: крыша черепичная, из трубы лёгкой струйкой вился дымок, плотные ставни на окнах не оставляли ветру ни единого шанса проникнуть внутрь комнат. Видать, неплохой доход приносит торговля специями.
Я постучал в
