Псы Господни 2 - Олег Велесов
— Вы к нам?
— Жак Шир здесь проживает?
— Да, но… его сейчас нет…
Я бесцеремонно сдвинул женщину в сторону и вошёл в дом. Первый этаж занимала гостиная, она же кухня. За длинным столом сидели дети. Четыре пары испуганных глаз уставились на меня. Возле камина копошилась старуха. Светильник под потолком с трудом освещал её худую фигурку, но даже этого света хватило, чтобы понять, что больше никого в комнате нет.
Я кивком указал Чучельнику на лестницу. Он вынул из ножен тесак и медленно стал подниматься на второй этаж.
— Там нет никого, — дрогнувшим голосом произнесла женщина.
— Вот мы и убедимся.
Над головой скрипнули половицы, Чучельник обошёл все комнаты и вернулся. Отрицательно качнул головой.
Я повернулся к женщине:
— Повторю вопрос: где Жак Шир? Он твой муж?
Женщина кивнула:
— Так и есть, муж… Он уехал в Туль, по делам. Ещё вчера. Вернётся через два-три дня. Но может задержаться и на неделю…
— Собирайся.
— Что?
— Собирайся, пойдёшь с нами.
— Но…
— Именем святой инквизиции, — вспомнил я формулировку, прозвучавшую когда-то во дворе моего дома.
— Я не понимаю. Я всё делаю правильно, ничего не нарушаю. У меня дети. Мы с мужем живём праведной жизнью.
В голосе женщины звучал страх. Но деваться некуда. Старуха подала ей плащ, тёплую шапку, младший из детей захныкал. Она хотела подойти к нему, но я преградил дорогу и указал на дверь.
Перед домом собралась небольшая толпа. Каждому хотелось узнать, что происходит. Я оттолкнул бородатого мужика, толпа загудела, Чучельник демонстративно натянул тетиву на арбалете и уложил болт на ложе. Гудение стихло, и было слышно только как чавкает грязь под ногами.
В сопровождении горожан мы дошли до замка. Лишь там кто-то осмелился крикнуть:
— За что её?
И словно плотину прорвало:
— Госпожа Жаннет в жизни никого не обидела!
— Это всё Серф, опять что-то наговорил на семейство Широв.
— Завидует.
— Ничего, Жак вернётся, устроит ему…
Я подвёл женщину к донжону. Клещ стоял возле лестницы, скрестив руки на груди.
— Сенеген, было велено привести и мужа, и жену.
— За мужем придётся отправляться в Туль.
Клещ кивнул:
— Хорошо, жди здесь.
Он увёл женщину в донжон, а я остался во дворе топтать грязь. Чучельник присел на ступеньку, положив арбалет на колени, Щенок, вздыхая, поглаживал себя по животу, намекая, что пора обедать. Давно пора, согласен, сейчас дадут отмашку — и сразу отправимся на кухню.
Клещ появился минут через тридцать. Долго его не было, я успел соскучиться.
— Сенеген, ступай с Чучельником на конюшню, конюх даст вам лошадей. Вот деньги, — он высыпал мне на ладонь несколько серебряных монет. — Отправляйтесь в Паньи-сюр-Мёз, это деревня на полпути к Тулю.
— Погоди, — догадался я, — хочешь, чтоб мы арестовали этого Жака Шира? Но я даже не знаю, как он выглядит. Не проще ли дождаться его здесь?
— Сообразительный, хвалю. Но делай, что говорят. И помни: добраться до Вокулёра этот Жак не должен.
— То есть? — не понял я. — Ты хочешь, чтобы я его… это самое?
— Этого хочет Церковь, — Клещ скрипнул зубами. — Не будь глупцом, Сенеген. Ты только что проявил сообразительность, так оставайся таким всегда.
У меня опустились руки. На что я подписался, когда давал клятву отцу Томмазо? Он предупреждал, что придётся выполнять приказы. Приказы, мать их! А я обещал быть самым верным и преданным псом. И вот мне дали приказ…
— Ты всё понял, Сенеген? — надвинулся на меня Клещ.
— Да, я всё понял. Передай монсеньору, что Церковь во мне не разочаруется.
[1] Большой осадный щит.
Глава 6
Коней нам выдали не самых лучших. Я не очень хорошо разбираюсь в лошадях, но Гуго успел вбить в мою голову кое-какие знания и их вполне хватило понять, что скакуны, которых так нахваливал конюх, если ещё не превратились в кляч, то скоро ими станут. Чучельник без вопросов оседлал свою лошадку. Я вздохнул и попытался припомнить, занимался ли когда-либо подобным делом, кажется, это была обязанность Гуго, а моя задача заключалась в правильной посадке и чётком нанесении ударов мечом или топором. Заниматься упряжью меня не учили.
Конюх указал на седельную стойку, на которой висели сёдла. Они не были рыцарские, простецко-дешёвые, с низкими луками и грубой потёртой обтяжкой. Такие используют при повседневных делах, в путешествиях, в походах, как Клещ или Марго, правда, у Марго седло было более изящное и дорогое, но тоже не боевое. Впрочем, при необходимости, рубить мечом глупые головы можно и с походного. Если знаешь, как бить, удар получается не хуже. Я знал. А вот седлать…
Чучельник не стал выёживаться и оседлал мою лошадку. Я внимательно следил за его действиями, запоминая каждый приём и каждое движение. Он делал всё нарочито медленно, дабы я ничего не упустил. Накинул потник, потом седло, подтянул подпругу, взял лошадь под уздцы и вывел на улицу. Я думал, что процесс седловки занимает две-три минуты, во всяком случае, именно за такое время управляются ковбои из вестернов, но оказывается не всё так быстро, как это всегда казалось.
Щенок проводил нас до моста, помахал ручонкой на прощанье и вернулся в замок. Я посмотрел на солнце. Оно ушло далеко за полдень, уши чувствовали вечернее похолодание. Гнедой мерин подо мной шёл широким устойчивым шагом, уверенно потряхивая головой и всхрапывая. Поторопился я отнести его к разряду кляч. С виду неказистый и низковатый, он двигался бодрячком. Чего не скажешь о лошади Чучельника. Арбалетчик отставал и мне приходилось придерживать гнедого. Таким аллюром мы добрались до Паньи-сюр-Мёз уже в темноте. Падал снег, завывал ветер. Я продрог и мечтал о кружке горячего глинтвейна и весёлом огне камина, и когда заметил покачивающуюся в свете фонаря вывеску, несказанно обрадовался.
Паньи-сюр-Мёз оказался деревенькой небольшой, но богатой. Расположилась она на перекрёстке двух дорог, и постоялый двор, к которому мы сунулись, был забит до отказа. Во дворе стояли повозки, телеги. Возле костерка топтались трое наёмников. Когда мы выплыли из темноты облепленные снегом, как снежные чудовища, они подняли алебарды.
— Эй, кто такие⁈
Алебарды выглядели не безопасно, поэтому пришлось натянуть поводья.
