Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
Бедфорд обещал стать очень красивым молодым человеком, в меньший степени напоминавшем своего отца и больше походившем на покойную мать. Яркий высокий блондин с голубыми глазами, он ещё по-детски сильно сутулился, словно опасаясь задеть потолок, и не знал, куда деть непослушные руки с длинными пальцами. Ему под стать была и Фрэнсис, чьи ярко-зелёные глаза и невероятно яркие чёрные волосы привлекали внимание каждого юноши в Ричмонде. Джеймс же Бишоп, очевидно, пошёл в отца и напоминал его и статью, и лицом.
— Такие чудесные дети! — непрерывно крутилась мысль в голове у владелицы поместья, отодвигая всё накопившееся беспокойство за пропавшего мужа и разоряющееся хозяйство.
— Миз Бишоп! Миз Бишоп! — вбежал на террасу старый негр, занимавшийся домом.
— Вильям! Что случилось? — удивилась и испугалась Кэтрин, сразу понявшая, что так нарушить принятые обычаи слуга мог только в чрезвычайных обстоятельствах.
— Миз Бишоп! Там масса Бишоп! Он вернулся!
— Господи! Благодарю тебя! — воскликнула женщина, пытаясь вскочить из-за стола, но ноги её подвели, она рухнула на стул. Оба юноши тут же подскочили к ней, не давая ей упасть, а дочь забегала вокруг.
— Но где же он? Где же мой Джеймс! — Кэтрин была на грани истерики.
— Он лежит в наёмной коляске и… — оправдывался Вильям.
— Так чего же ты ждёшь? Помоги ему! — вскрикнул Джеймс, крепко державший свою мать, неуверенно покачавшуюся на стуле.
— Я сейчас! — почти пискнул Бедфорд и кинулся на улицу, за ним также метнулся и слуга.
Капитан Бишоп полусидел в коляске, намертво вцепившись в поручень. Он был очень бледен, его чёрные волосы стали пепельными, а густота их серьёзно пострадала. С виду он постарел лет на пятнадцать.
— Джейми! Мальчик мой! — прохрипел мужчина, глядя на юношу, — Ты так похож на отца! Прости меня, мальчик мой, я вернулся один. Джосайя остался в полях у Монреаля.
— Что? Как? — Бедфорд оцепенел. Губы его тряслись, глаза неподвижно замерли, словно мальчика хватил удар.
— Джосайя был верен себе, он спас меня в последний раз. — на глазах вернувшегося капитана стояли слёзы, — Мы лежали рядом на русской повозке, которая везла нас в госпиталь, он просил меня только об одном, чтобы я не оставил его сына. А я — повторял и повторял, что такое для меня невозможно и без его слов. Он не дожил до врача, а меня вылечили, но…
Бишоп откинул плед, которым был укутан, и открылось отсутствие правой ноги. Вместо неё была культя, аккуратно подвязанная штаниной. Юноша в ужасе отшатнулся.
— Мальчик мой, твой отец был совершенно прав, когда просил меня не влезать в эту войну! Как же сожалею, что сделал такую глупость и не послушал его! Не стоило нам воевать с русскими! — плакал мужчина, не стесняясь утирая слёзы.
А на вернувшегося калеку и молодого человека, обнимавшего его, с ужасом смотрели жена и дети Бишопа и его слуги.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Да, а Обрин мне и говорит: «Будьте любезны, отведайте ещё и мяса морской коровы, Иван Богданович! Оно наисвежайшее и невероятно нежное, а уж моя Марта готовит просто потрясающе! Вон, посмотрите, как Матвей Филиппович его ест! Отведайте, а то Вам и не достанется!». — лейтенант Гешев, словно тетерев выпевал слова, восторженно глядя на свою юную спутницу.
— Так уж прям и сам Тимофей Иосифович! — хитро стреляла ярко-чёрными, как звёздная ночь, глазками Анна Вардановна.
— Ей-ей он! — уже мнивший себя опытным морским волком лейтенант, рядом с девушкой держался будто неоперившийся мальчишка, настолько по сердцу пришлась ему дочь побратима старого корабела, — Благодаря его детям мы смогли найти «Святого Онуфрия», который золото вёз.
— Наверное, и орден Ваш за это дело? — почти без внешнего интереса спросила Попова, но в глазах её горел огонёк любопытства, по крайней мере, именно так хотелось думать молодому моряку.
— Да, Аннушка, точно так! Вы на редкость проницательны! — восторженно брякнул юноша.
Девушка зарделась и попробовала перевести разговор:
— Вы, значит, с Обриным хорошо знакомы?
— Конечно! Каждый раз обязательно у него причаливали — его уважить и стряпню его Марты отведать. Марта Иосифовна — великая мастерица по этой части, сам генерал-губернатор не пропускает случая на Ирландском острове погостить. А уж дети их — просто чудо!
— Неужели и вправду Обрины привечают всех сирот в Петропавловске?
— Тимофей Иосифович каждый месяц приезжает в город, никому не отказывает. Он рассказывал, — увлечённо говорил Гешев, — что вначале они мечтали своих во множестве нарожать, но Бог дал только троих сыновей, а потом на пристани он увидел сиротку, рыжую и конопатую, и не смог её не забрать, а Марта его плакала от счастья…
— Так что, у него и дочки есть? — глаза у Аннушки загорелись ревностью.
— Конечно! Старшая, та самая, тоже, как и Вы, Анна, великая искусница в лекарском деле. Её сам Патриарх велел всем медицинским премудростям учить! А вторая, Елизавета…
— Хватит! — решительно прервала своего кавалера купеческая дочь, — Вот и бухта неплохая! Здесь купаться и станем.
Девушка почувствовала, что продолжись разговор о знаменитом пиите и чадолюбивом родителе, не миновать ссоры, а склоки ей были не по нраву, зато очень даже по сердцу пришёлся молодой лейтенант, приплывший на Острова с поклоном от старого корабела к её отцу, да и загостившийся в её доме.
Иван Попов, старший сын и наследник Вардана, и капитан небольшой шхуны, которую богатый торговец отправил покатать гостя, с едва сдерживаемой улыбкой направил судно в небольшой заливчик, на который указала его сестра. Матросы тоже едва не хихикали, видя, насколько забавно выглядят молодые влюблённые.
— Ой, что это? — испуганно пискнула девушка и прижалась к лейтенанту, который от такого внимания раздулся, словно тетерев.
Сейчас свет падал на гладь залива так, что вода была прозрачной на большую глубину, и там на дне виднелось нечто огромное и тёмное.
— Так это же затонувший корабль! — первым сориентировался Попов, — Вот смотрите, там был бушприт[1]…
— Точно! — поддержал его тёзка, — Давно здесь лежит, остров маленький, жителей нет… Давайте нырнём, глянем, что это за судно, а?
У Аннушки загорелись глаза, но брат и жених в категорической форме отказали ей в участии в этом опасном деле. Та надулась на них, но её сердце было растоплено, когда отлично плававший Гешев положил
