Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Государь! — с шутливым упрёком отозвался Сидоров.
— Ерёма! Мы говорим о моём тесте! — мне вовсе не было смешно.
— Я понимаю, государь. — поклонился разведчик, — Однако, Богом клянусь, мы даже ничего толком не успели предпринять. Ждали, когда Гурьев примирит короля с дофином.
— Дождались… Прибавит это нам головной боли…
— Кто бы знал, что граф Монтихо кинется к Кадиксу.
— Могли бы и просчитать. Как я понимаю, граф тот ещё авантюрист, один из главных организаторов мятежа, и он-то точно не принц Фердинанд или принц Антуан[6] — ему бы непременно голову отрубили, если бы Карл победил.
— Да он далеко ещё был! Ваш тесть запаниковал. — развёл руками Сидоров.
— Вот здесь можно было всё предвидеть заранее. Чурукка и так весь измучен, надо было короля-то успокаивать.
— Как? Государь, мы же и так Мазурского собирались к нему отправить. Ну не мог же Гурьев разорваться?
— М-да… Ладно, что получилось, то и получилось. — вздохнул я, — Куда он плывёт?
— В Буэнос-Айрес. Слишком уж удачно вышло бегство Жуана Португальского…
— Угу… Что же, тогда Мазурского туда и направим — там Чичагов, бедняга, уже почти с ума сошёл. Полгода сидит в этом порту и никак не может закончить ремонт, всё пишет, помощи просит. Вот ещё и моего тестя он точно не выдержит. Ох, ладно, ты подожди пока, Ерёма, в приёмной, сейчас Обресков прибудет — поговорим ещё…
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Кардинал, я прибыл к Вам как регенту Неаполитанского королевства и, что даже более важно, наместнику Папы в Риме. — Самарин опёрся на трость и пристально посмотрел в глаза Руффо.
— И о чём же хочет со мной поговорить русский царь? — в голосе кардинала звучала явная усмешка, — Его интересует урожай сорта Фалангина[7] в окрестностях Беневенто?
— Что Вы, Ваше Высокопреосвященство, Государю больше по вкусу Греко ди Туфо[8] со склонов Везувия, — с абсолютным равнодушием на лице проговорил русский посланник, — ну, или, Альянико дель Вультуре[9] из Ачеренцы.
— Что же, по поводу вин мы с Вашим Государем не сходимся! — хихикнул регент, — Надеюсь, это единственная наша проблема.
— Сомневаюсь, Ваше Высокопреосвященство, однако рассчитываю, что вместе мы можем решить все вопросы.
— Также уповаю на это. — кивнул кардинал, — Не скрою, я благодарен царю Павлу за помощь, оказанную им. Теперь настало время платить по счетам?
— Нет. Так вопрос не стоит, Ваше Высокопреосвященство. — русский посланник с улыбкой поклонился, — Я рассчитываю, что мы сможем найти взаимоприемлемые варианты нашего будущего.
— То есть, дальнейшая помощь от русского царства будет поставлена в зависимость от соглашений, которые Вы собираетесь мне предложить? — Руффо прищурил левый глаз.
— Вы очень проницательны, Ваше Высокопреосвященство. — улыбка Самарина была так широка, словно он собирался проглотить собеседника.
— Что Вам угодно? — коротко и мрачно спросил кардинал.
— Первый вопрос, который нам предстоит обсудить, — русский дипломат снова крепко сжал набалдашник своей трости, — это выборы нового Папы.
— Нового Папы? — удивился Руффо, — Но, насколько мне известно…
— Вам известно далеко не всё, Ваше Высокопреосвященство. По нашим сведениям, Папа Климент шесть дней назад умер в результате апоплексического удара. Факт его смерти пока не разглашаются французами. Выборы пройдут в Авиньоне, когда это будет угодно Моро.
— Точнее, Талейрану… — задумчиво сказал неаполитанец, — Кого французы хотят видеть новым Папой?
— Кардинала Мори. — ответил Самарин, — Это пока неточно, но именно он наиболее вероятная фигура.
— И что Вы хотите? Убедить меня поддержать его?
— А если Папой станете Вы, Ваше Высокопреосвященство? — ответил вопросом на вопрос русский посланник.
— Я? — показно удивился Руффо.
— Вы, Ваше Высокопреосвященство. Вы итальянец, спаситель Рима, прекрасный администратор, известный теолог. — начал загибать пальцы Самарин.
— Не будем притворяться, друг мой! — прервал его взмахом руки регент Неаполя, — Вы предлагаете мне понтификат, при этом давите на меня… Как это у вас, у русских: кнут и пряник, да? Что Вы хотите?
— Нам нужно понимание по вопросу Польши. — развёл руки в стороны дипломат.
— Польши? Ага… Вы забираете её?
— Да. — пожевал губами Самарин, — Но ссорится по этому поводу с кем бы то ни было нам совершенно неинтересно.
— Неужели Вы предлагаете мне предать сотни тысяч католиков ради тиары? — тон кардинала был скорее вопросительным, чем возмущённым.
— Нет. — мотнул головой дипломат, — Предавать католиков вовсе не входит в наши намерения. Мы просим лишь не препятствовать изменениям положения этих земель. К тому же речь идёт не о простом предложении Вам получить нашу поддержку на конклаве. Мы предлагаем Вам предотвратить переход всей Римской церкви под управление Франции.
— Сложный выбор… Но, это не единственное, что Вы собираетесь со мной обсудить. — утвердительно проговорил Руффо, — Говорите дальше.
— Что же… Нас волнует судьба Неаполя. Будучи регентом королевства, Вы не сможете претендовать на понтификат — все будут против. Слишком большая мощь, слишком большие противоречия между народами. Нет, Вам придётся сложить с себя эти полномочия, кардинал.
— Ясно… — неаполитанец встал и подошёл к окну, повернувшись спиной к гостю, — Кого же Вы видите королём? Царь Павел желает пристроить очередного любимчика?
— Ваше Высокопреосвященство… — насмешливо-возмущённо прогнусавил русский, — Мы хотя бы раз вели с Вами себя столь грубо? К чему такая реакция?
— Мне претит, что я предаю свою веру ради власти…
— Ерунда! Ваше Высокопреосвященство, я не предлагаю Вам предавать, я лишь прошу Вас принять, что времена меняются, и католическая церковь не должна остаться в прошлом. Мы не можем стать врагами, пусть такое бывало раньше, но сейчас в наших силах всё изменить.
— Вы желаете иметь противовес Франции? Священной Римской Империи больше нет, и Россия собирается поднять значение Папского престола?
— Не сомневался в Вашей проницательности! — усмехнулся Самарин.
— Кого Вы желаете видеть на престоле Неаполя? — Руффо резко повернулся к собеседнику.
— Принцесса Кристина очень популярна в городе…
— Она русская! Она православная! — возмущённо всплеснул руками кардинал.
— Религия — дело наживное. Ещё Генрих Наваррский сказал, что Париж стоит мессы. Неужели Неаполь не стоит? К тому же, Кристина — неаполитанка, это её муж — русский. — сплёл пальцы посланник.
— А их дети?
— Позвольте им самим решить этот
