Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Но, друг мой, Вы сами ведёте себя так, словно мы общаемся исключительно официально! — снова усмехнулся посланник, — Намерения моего Государя, его замечания я передал Вам в частном порядке, а Вы так нервно отреагировали на это…
— Дева Мария! — с тоской просипел первый министр королевства и снова припал к бокалу, — Но как я ещё могу ответить на пожелания Вашего Государя, кои полностью противоречат воле Государя моего?
— Но, я считал, что я Ваш друг…
— Друг! Друг мой, прошу принять мои извинения! — церемонно поводил бокалом в воздухе герцог.
В ответ русский посланник с неменьшей элегантностью отсалютовал уже своим кубком и сделал небольшой глоток.
— Мануэль, друг мой, осмелюсь заметить, что Испания всё же нарушает свои обещания по подготовке к войне, да и чума, поразившая Лиссабон, не встречает должного противодействия. Ещё немного и вся страна погрузится в пучину бедствия, а ваше правительство…
— Правительство, Андрес, не может найти и жалкого реала[6] на жалование солдатам и матросам. — Годой был мрачен и заливал своё недовольство вином.
— Всего месяц назад я собственноручно передавал…
— Андрес! — снова бахнул кулаком глава правительства Испании, — Поверь мне, я лично влезаю в долги, чтобы удовлетворить желаниям моих монархов, но их аппетиты растут с каждым днём! Нам не хватает средств! Не хватает!
— Мануэль, — проникновенно проговорил Гурьев, — корабли в Кадисе начинают гнить, оговорённые полки не формируются, чума движется по стране, в которой царит голод. Кто, по-Вашему, в глазах народа виновен в этом и ответит за всё это?
— Да! Это буду я! Я! — взвыл Годой, снова отпив вина, — Андрес, именно я стану тем козлом отпущения, который будет принесён в жертву за грехи моих господ. Я уже давно перестал даже думать о собственном доходе, я понимаю, что мне не выжить!
— Герцог! Придите в себя! — тон посланника ничуть не изменился, по-прежнему излучая спокойствие и иронию, — Ваша гибель, равно как и гибель Испании, вовсе не наша цель — мы вытащим Вас из этой каши, но не прямо сейчас. Нам требуется немного потянуть время, пока великая победа не поднимет дух народа и не даст нам новые варианты решения проблемы. Король и королева совершенно безумны?
— Они не желают услышать голос разума. Сосредоточились исключительно на удовольствиях. Боюсь, обратись я к ним ещё раз с делами, моя голова сразу же покинет шею и отправится гулять по Мадриду, подобно вашему колобку, и вытащить меня из такой передряги никому не будет под силу. — мрачно хихикнул Годой, снова и снова наполняя бокал.
— А принц Фернандо[7]?
— Он меня терпеть не может и по-прежнему считает себя великим правителем, коему мешают собственные родители.
— То есть он по уши в заговорах? — поднял бровь посланник.
— А то Вам это не известно? Наследник достаточно глуп, чтобы не уметь скрывать свои намерения.
— Ну, здесь главное, что это известно и Вам. — усмехнулся посланник, затем руками с силой потёр глаза, — Монаршая чета знает о проделках инфанта?
— С годами супруги всё меньше видят реальный мир, — покачал головой первый министр, — В их представлении он всё ещё маленький мальчик, играющий с собаками…
— Что же, тогда я вижу: всё зависит от Вас. Именно Вы, герцог, можете очень аккуратно ввести всех в заблуждение. Вам придётся поиграть с казной, друг мой. Думаю, что Вы это неплохо умеете, а? — весело осклабился Гурьев.
— Было бы с чем играть! — с хохотом отвечал ему Годой.
— Будет. Я найду Вам деньги, Мануэль. Но только Вам! И именно Вам придётся навести хоть какой-то порядок в Вашей стране — наши планы не должны сорваться, друг мой!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Василий Петрович, пора Вам уезжать, пора… — высокий, тощий офицер с костистым лицом барабанил пальцами по столу.
— Не могу я так. Просто бежать… Старый я для таких выкрутасов. — со спокойной улыбкой отвечал очень пожилой человек, в чьём порядком изнеможённом облике было уже сложно узнать былого толстячка-голландца.
— Повяжут Вашего лорда Чарльза, как пить дать, повяжут. — убеждённо сказал его собеседник, — Совсем вы там о безопасности забыли… Коли уж Мортона держат в Тауэре, то и Вашего луддита не постесняются схватить.
— Да, мне уже передавали. — меланхолично качнул головой русский разведчик, — Однако наш Светоч стал тяготеть к вере в свою великую судьбу и отказывается думать о бегстве, даже вре́менном.
— Так, давайте я Вас вывезу прямо сейчас…
— Каждый день, оставшийся мне рядом с Карлушей, предоставляет нам ещё нескольких агентов среди луддитов и спасает жизнь паре сотен бедняков.
— Вы так заботитесь об англичанах, Василий Петрович? — удивился офицер.
— Я столько лет уже здесь, я стал одним из них, пусть и не полностью. Да и жалеть людей сам Христос велел. — усмехнулся старик, — Голод, чума, королевские солдаты стреляют без раздумий — каково им, а? Я-то хоть кого-то подкормить да обогреть могу.
— И это всё? Вашего попадания в руки властей никак нельзя допустить.
— И не думайте об этом. У меня-то всё схвачено — мой старый Майк подготовил несколько путей отхода. Капитан Грант по-прежнему ждёт меня в порту?
— Да, его шхуна доставит Вас в Гамбург, минуя королевские караулы. Контрабанда — отличное прикрытие…
— Хорошо. Почти все документы я уже отправил, а то, что мне нужно, у меня всегда собрано — быстро убегу, коли что… А пока прошу, обратите внимание на сэра Эдуарда Бэггли — члена палаты общин и очень хитрого малого. Он долго вился вокруг Чарльза, изображал преданного сторонника, потом перебежал к методистам, теперь он строит из себя англиканина. У этого юноши нет совести и принципов, зато веры в себя у него хоть отбавляй.
Бэггли популярен в народе, парламенте, даже в среде аристократов. Большинство диссидентов готовы молиться на него, считая его своим. Но при этом его принимают при дворе. Надо его подкормить и чуть направить. Я хотел его сам приголубить и стать ему чем-то вроде наставника, но… Хватит с меня и одного Карлуши!
— Хорошо. Я передам это. — поклонился собеседник.
— Вам пора. Скоро пробьёт восемь, а после
