Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
— Да, — понял меня с полуслова старый полководец, — Ему надлежит жезл генералиссимуса вручать. Платон Абрамович не подведёт. Да и Миша Голенищев-Кутузов токмо с ним смириться и сможет…
— Смирится ли? — прищурился я.
— Побаивается он его — побаивается! — хихикнул Суворов, — Платоша ведь тоже хитёр, аки лис, да стыдится интриг, но вот Мишу на место ставить себе позволяет. Дружочек мой Кутузов и смекнул, что не стоит ему так просто с Карпухиным ссориться. Маша лучше подождёт. Так что, Платоша — только он.
— Ох, Александр Васильевич, ты уж выздоравливай! — грустно покачал я головой, — Ты всех насквозь видишь, коли сил не хватает, посадил бы тебя подле себя да советовался…
— Ох, государь-батюшка! — взгляд старика стал пронзительным и ясным, он словно рентгеном просветил меня насквозь, — Место моё уж на погосте, чего мне из себя соколика строить. А ты и так всё это знаешь! Ведь знаешь… Кому ты польстить-то хочешь? Я ведь ещё во времена Анны Иоанновны уму-разуму учился! Я такого навидался… Наверняка уже и приказы отдал, а ко мне только для политеса приехал, а?
— Нет, Александр Васильевич, приказов уж точно не отдавал! — с улыбкой посмотрел я на Суворова, — Мудр ты, но меня всё же слишком высоко держишь. Без твоего мнения такие дела я делать точно не стану — никогда ты меня не подводил, что же я, совета твоего не послушаю?
— Не послушаешь, али не послушаешься? — весело изогнул бровь мой собеседник.
— Может, и послушаюсь! — рассмеялся я, — Чего же умного человека не послушаться-то?
— Так что? Чем-то помог тебе, государь-батюшка?
— Помог, Александр Васильевич! Помог — не переживай!
Возможно, я был не прав, что в тот день пробыл со стариком не так долго, как мог бы, да и с внуками его почти не поиграл, однако, мне очень нужно было подумать.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Всё покатилось к развязке в тот момент, когда австрийцы решили, что достаточно опустошили своё приграничье. Относительная лёгкость этого деяния резко подняла их самоуверенность, щедро подкреплённую жадностью и уже установившейся привычкой к грабежам и насилию. Союзники широким потоком ринулись через внешние границы, рассчитывая создать зону опустошения, достаточную для затруднения прохода противника. Ну, по их мнению.
Иррегулярная кавалерия союзников, в частности, проникла в Трансильванию и Валахию. Однако, к их несчастью, командующим на Дунае был весьма резкий Боунапарт, который не стал дожидаться, пока габсбургские пиявки вдоволь насосутся крови уже почти русских подданных, сначала разбив противника в сражении под Липовой, а следом организовал успешное преследование и совершенно уничтожил силы вторжения. Пленных было довольно, но убитых было большинство — местное население весьма огорчилось, увидев намерение захватчиков, и резво резало раненных и отставших.
Это стало последней каплей для несчастной верной Габсбургам Венгрии, разорённой сначала безумными военными налогами и наборами в армию, а потом и прямо войсками императора, много лет оставляющей почти всех своих мужчин на полях сражений. Большинство кавалерии, навсегда оставшейся в Трансильвании, состояло из последнего ресурса этой земли — венгерских юношей, а вот теперь и их не стало. Многие мадьяры к тому времени уже бежали на русские территории и теперь активно агитировали оставшихся на истощённой войной земле короны святого Иштвана[2].
Войск императора в Венгрии было уже слишком мало, и вспыхнувшее восстание было не остановить; к тому же к мятежникам присоединился и брат императора, эрцгерцог Иосиф. Дальше тянуть было просто опасно. Наша армия перешла границу.
Европа сразу определила численность русских войск как превышающую миллион человек. Мы, конечно, времени зря не теряли и воспользовались отведённым нам сроком в полной мере, перебрасывая резервы, набирая и тренируя новые части, но здесь сработало правило, что у страха глаза велики. В реальности вся армия на западных рубежах едва имела в своём составе пятьсот семьдесят тысяч солдат и офицеров, включая окольничих, медиков и прочие небоевые подразделения. Однако такое преувеличение наших военных возможностей было нами же самими организовано со всем тщанием и полным напряжением сил.
Ужас от столь чудовищной угрозы просто парализовал умы наших врагов, да и на друзей произвёл вполне отрезвляющее влияние. Нам требовалось надёжно утвердить свой авторитет в Европе, стать там, наконец, гегемоном, чьё слово надолго будет единственных интересным и важным для политики этого буйного региона.
Наши войска действительно имели существенно численное преимущество над противником, но всё же от командующих требовалось правильно своими возможностями воспользоваться. Основная армия под водительством Кутузова состояла из более чем двухсот тысяч человек и нацеливалась на Саксонию и Богемию, рассчитывая сокрушить главные силы империи. Карпухин привычно оперировал на севере, собираясь отсечь противника от моря и снабжения со стороны Британии. Боунапарту поручалось занять Венгрию и дальше оказать содействие Кутузову, с юга же шёл Коновницын, которому предстояло встретиться с Соломиным.
Роли были расписаны.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Задача сложная, Пётр Иванович! — Карпухин был мрачен, ибо решение проблемы пока ему не открылось, — Надо не дать дорогому принцу Фредерику[3] снова вывести свои войска из-под удара. Не хочу постоянно ждать нападений…
— Кавалерия, господин фельдмаршал… — начал командир девятой дивизии генерал Багратион.
— Да мало её у нас, милый мой! Мало! Поляки отобьют казачков, как пить дать, а артиллерии так далеко не достать… — отмахнулся военачальник, — На тебя только надежда, Пятя! Ты должен проломить британцев и ударить на ставку принца.
— Да как же, Платон Абрамович! — всплеснул руками генерал, — Ведь быстро переправить сколь-нибудь больше полка у меня не выйдет! От разгрома бы уберечься!
— О разгроме, Петя, и думать не приходится! — Карпухин с силой потёр лицо, — Побеждать надо!
— Слава…
— Да к чёрту эту славу! — выругался военачальник, — Дело о жизнях солдат и будущем России идёт! Дай этим англичанам надежду, что нас победить возможно — не успокоятся они вовек! А вот никак не пойму, как их разбить…
— Измучились мы уже, Платон Абрамович! Третий день в советах проводим. — даже с некоторой обидой проговорил Багратион — Может уже дальше пойти, пусть в другом месте сражение будет?
— Придётся, наверное… — с тоской проговорил командующий, — Государь мне доверил, а я-то, дурак старый…
— Господин фельдмаршал! — дежурный офицер заглянул в шатёр командующего армией, — Прибыл полковник Чепурной со своими людьми. Полковник желает представиться Вам незамедлительно.
— Наконец-то! — глаза Карпухина загорелись надеждой, и он в возбуждении потёр руки,
