Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев
Адмирал де Галль, командовавший флотом Понанта, вполне разумно решил воспользоваться этим и ударить по не хватавшему звёзд с неба Эльфинстону. Однако, к его несчастью, Джервис не смог пройти вокруг Пиренейского полуострова, попав в бурю, столь характе́рную для этих вод. Возвращение эскадры было неожиданным, а главное — было не замечено вовремя.
Французы оказались перед противником, существенно превосходящим их по силам, да ещё и вдохновлённым присутствием знаменитого флотоводца. Потеряв одиннадцать линейных кораблей погибшими, французский флот бежал, полностью оставив планы конкурировать с англичанами в северных морях.
Такой разгром поразил Моро до глубины души. Консул верил в пестуемый со всем тщанием и поистине огромными затратами флот де Галля, а такое кошмарное поражение выбило из-под его ног землю. В планах правителя Франции было использовать победу на море как основание для коронации, а вот после такого конфуза о подобном и речи уже идти не могло.
Так что Обресков, Талейран и Годой смогли найти общий язык и оговорить условия Большого Союза. Это стало крайне неприятным сюрпризом для наших врагов, однако, не сдвинуло их намерений в сторону мира на желаемых для России условиях. Король Георг всё ещё был уверен в своём окончательном триумфе, от чего его не отвратила даже победа Барклая над армией Соединённых штатов.
Хитрый и умный русский генерал совершил невероятный рейд, захватив и разорив самое гнездо зла — Бостон. Ненависть, питаемая к этому городу во всей Северной Америке, была столь велика, что праздник по поводу его сожжения прошёл по всем хоть сколь-нибудь значимым городам испанских и русских владений. После этого наши войска по частям разбили силы колонистов и принялись разорять Новую Англию.
Однако сие поражение не отвратило Адамса-младшего от идей войны, к тому же Чичагов, обогнув мыс Горн, попал в цепочку штормов, что вынудило его с огромным трудом доплестись до Буэнос-Айреса, где и встать на ремонт. Таким образом, удача ещё могла перейти на сторону штатов.
Кроме событий в Северной Америке, надежды в наших противников вселяли и победы в Индии, где Аберкромби вполне успешно бил своих врагов, не пуская их в Бенгалию и захватывая немалые богатства.
[1] Сикарии (кинжальщики (лат.) — еврейская группировка в Иудее I в. н.э., занималась прямым террором в отношении римской администрации и лояльных к ней местных жителей.
Глава 18
— Куда мне, государь! — смеялся Суворов, — Пора мне полный абшид получить. Стар я, аки библейский Мафусаил[1], давно меня уже на том свете поджидают, а ты мне снова в бой предлагаешь идти!
— Чтобы ты, Александр Васильевич, обо мне подумал, коли бы я в таком деле тебя обошёл? — я ласково погладил своего полководца по голове.
Генералиссимус и правда был очень-очень стар, к тому же французский поход не прошёл для него даром — он сильно болел. Последний запас сил Суворов потратил, принимая заслуженный триумф, так что теперь он едва ходил, поддерживаемый любовью своих внуков, в коих он души не чаял. Я не посчитал за труд навестить великого полководца в его поместье недалеко от Столицы и провести небольшое совещание по поводу планирования европейской кампании именно там.
Встреча была неофициальной, мы говорили наедине. Нельзя было допустить даже мысли о возможной неудаче наших войск, к тому же надо было держать в узде моих генералов, в среде которых дух соперничества начинал уже приобретать нездоровый характер. Лучше старика никто в таких вопросах не разбирался, да и уважить его было правильно — чудо безоговорочной победы над Моро было его рук дело, а смерть действительно стояла у его дверей.
— Что я, государь! — хихикнул генералиссимус, — Ты, небось, опасаешься, что Мишенька Голенищев-Кутузов али Николенька Боунапартов решат, что ты и к ним уважения не имеешь? Ась?
— Ох, Александр Васильевич, ты меня насквозь видишь! — улыбнулся я, — Совет твой нужен.
Старик горделиво подбоченился, но не выдержал и снова хихикнул.
— Думаешь, государь, что что-то не так пойдёт? — здесь он резко отбросил шутливый тон и продолжил уже совершенно серьёзно, — Что может случиться?
— Да, не дай Бог, хоть кто-то на миг решит, что нас можно в бою одолеть! — я покачал головой и скривился.
— Вот что тебя гложет, государь… — проговорил мой собеседник и прикрыл глаза в задумчивости.
Я ему не мешал. Меня самого охватили мысли, только отличные от темы нашего разговора. Суворов готовился к уходу, очередной мой друг, которого мне будет не хватать. Пусть другом он мне стал сравнительно недавно, но всё же… Как же мне его будет не хватать…
— Мишенька борозды точно не испортит. — прервал мои тяжкие думы генералиссимус, в возбуждении он даже прихлопнул руками по ручкам кресла, в котором сидел, — Он у нас самый до славы охочий да хитрый, ему больше всех надо — его необходимо на главную армию назначать!
— А как же…
— Карпухин — он умный да верный! — прервал меня Суворов, а я в ответ лишь улыбнулся, уважая старика-полководца, — Платоша всё поймёт — не сомневайся, здесь больше за нашего Николашу Боунапарта надо переживать — у него тоже страсть к власти вельми великая, он, словно бык-производитель, рядом с собой других не терпит. Женить бы его надобно, государь! Женить поскорее, а то глупостей понаделает…
— Так что же, Кутузова на главную армию, а Боунапарту — к Вене идти? Так?
— Вот только в Вену войти Мишенька должен, а Николаше и Буды хватит — пускай он получит свою славу в Венгрии.
— Так, а как же с Германией-то ты разобраться видишь, Александр Васильевич?
— А что, Германия? Падёт Вена, там и понятно станет, кто куда пойдёт…
— Карпухина, на север отправим? — посмотрел я на собеседника.
— Да, Платоша своё дело туго знает, а там непросто будет. Небось, Джервис на Средиземное море пока не пойдёт, так что англичане в Голландии будут до последнего сидеть… Ничё, Платоша справится!
— Сам в нём нисколько
