Военный инженер Ермака. Книга 5 - Михаил Воронцов
— Неужели Кучум не чувствует, что от Карачи исходит опасность? — Хаджи-Сарай покачал головой.
— Похоже, что Кучум постарел и перестал понимать некоторые вещи, — проворчал Баязит. — Раньше он бы первым увидел угрозу. А теперь… теперь он видит врагов только в нас, тех, кто служил ему верой и правдой.
Ходжа-Мурат вскочил, его глаза забегали еще быстрее.
— Вчера мне передали… — он понизил голос до шепота, — после взятия Кашлыка, если Аллах допустит такое безумие, хан хочет избавиться от тех, кого считает недостаточно верным. Не знаю, верить в это или нет.
— И мы в этом списке? — спросил Хаджи-Сарай, хотя ответ читался в глазах всех троих.
— Думаю, мы там первые, — кивнул Ходжа-Мурат.
Долгое молчание повисло над поляной. Где-то вдали прокричала сойка, предупреждая лес о приближении чужаков. Мурзы переглянулись — пора было расходиться.
— Будем смотреть, что дальше, — наконец произнес Баязит, выпрямляясь во весь свой немалый рост. — Сейчас ничего изменить нельзя. Может, русские окажутся крепче, чем думает хан. Может, время принесет перемены.
— Или смерть, — мрачно добавил Хаджи-Сарай, с трудом поднимаясь с бревна.
Они разошлись так же тихо, как и сошлись, каждый своей тропой, унося с собой тяжесть безысходности и предчувствие беды. Лес сомкнулся за ними, скрыв следы тайной встречи, а впереди ждал новый день осады и новые жертвы на алтарь ханского безумия.
* * *
Глава 5
Я стоял на валу рядом с Ермаком. Через подзорную трубу виднелись татары, снующие между исполинскими конструкциями, что росли прямо на наших глазах. Осадные башни. Каждая — в три яруса, обшитая сырыми шкурами против огня, с перекидными мостками наверху. Такие я видел только в европейских трактатах, на старинных гравюрах.
— Вон он, собака! — произнес стоящий рядом Иван Кольцо, тыча пальцем в сторону самой высокой башни. — Предатель!
Я тоже видел его. Он расхаживал между работниками, размахивал руками, что-то кричал. Даже отсюда было видно, как татарские мастера прислушиваются к каждому его слову. Он на что-то указывал, объяснял. Соображает, чёрт бы его побрал.
— Максим, — Ермак повернулся ко мне. В его глазах плескалась ярость. — Нельзя ли этого гада застрелить?
Я прикинул расстояние. Верста, не меньше. Нет, это слишком.
— Далековато, Ермак Тимофеевич. Ни пуля, ни ядро не долетят. А если и долетят — не попадут.
Ермак вздохнул. Рядом сгрудились другие сотники — Матвей Мещеряк, Савва, Черкас. Все смотрели на растущие башни с мрачными лицами. Мы понимали, что означают эти махины. Кашлык — не европейская крепость с высокими стенами. К нам попасть будет гораздо проще.
— Смотрите, смотрите! — Савва указал на группу всадников, подъехавших к строительству. — Сам Кучум пожаловал!
Действительно, даже без трубы было видно богатое убранство центрального всадника, блеск золота на одежде. Хан приехал полюбоваться на творение мастера-наемника. Алексей подбежал к нему, поклонился. Кучум, похоже, что-то спросил, указывая на башни. Предатель закивал, начал объяснять.
— Обучили его в Европах, сволочь, — процедил сквозь зубы Мещеряк. — А потом подарили Кучуму, как пса породистого.
— Не пёс он, а змея, — поправил Ермак. — Пёс хоть верность знает, а этот — за злато родную мать продаст.
Я продолжал наблюдать в трубу.
В Европе такие башни называли «гелеполями» — городобратели, потому как с их помощью брали самые неприступные крепости. А уж против наших деревянных укреплений… Дерево, конечно, горит, однако скорее всего башни по нашему примеру обмажут глиной, обтянут мокрыми шкурами. Но все равно, будем пытаться.
— И что будем делать? — Ермак снова обратился ко мне.
— Жечь, — пожал плечами я. — И выбивать тех, кто их катит.
В Европе против такого часто делали вылазки, но это не наш вариант. Слишком большой перевес в числе у татар. Да и толку — если уничтожить башни, новые сделают. Пока татары не понесут огромные потери или не убедятся в собственном бессилии, толку не будет.
Вокруг нас собирались люди. Вести о башнях разлетелись по лагерю уже давно. Люди хмуро поглядывали в сторону вражеского стана, где росли деревянные исполины. Кто-то крестился, кто-то тихо матерился.
— Эх, дай бог дождя, — вздохнул один старый казак. — Развезёт грязь, не подкатят.
— На бога надейся, а сам не плошай, — ответил Ермак.
Я снова поднял трубу. Алексей теперь руководил установкой защитных щитов на средних ярусах башен. Оттуда лучники будут обстреливать стены, пока верхние перекинут мостки. Классическая схема.
Солнце начало клониться к закату, окрашивая облака в розоватые тона. Башни отбрасывали длинные тени, похожие на пальцы мертвеца, тянущиеся к нашему лагерю. Деревянные чудовища, готовые поглотить нас.
— Всё, хватит глазеть, — скомандовал Ермак. — Расходитесь и занимайтесь тем, чем должны! И готовьтесь к ночи.
* * *
Мурза Карачи медленно обходил строительную площадку, расположенную в версте от Кашлыка. Здесь, недосягаемые для оружия казаков, сотни татарских воинов трудились над сооружением осадных башен. Рядом с ним шел русский инженер Алексей.
— Вот здесь, высокородный мурза, — Алексей указал на ближайшую конструкцию, — первая из наших башен. Видишь толщину бревен? Каждое из самой крепкой лиственницы.
Карачи подошел ближе, провел рукой по шершавой поверхности дерева. Башня поднималась высоко над землей, массивная и грозная. Татарские плотники укладывали бревна одно на другое, скрепляя их железными скобами. Внутри уже виднелись перегородки, разделявшие пространство на несколько ярусов.
— Не загорится? — спросил мурза, заглядывая внутрь.
— Вон там месят глину, — Алексей кивнул в сторону. — Все дерево покроем, щели замажем, чтобы ни единой искры внутрь не проникло. А потом еще мокрыми шкурами обтянем — от осколков защита будет. Когда ядро в такую башню попадет, дерево не разлетится щепками, шкуры удержат. Осколки при обстреле — самое опасное. Хуже огня.
Карачи кивнул и двинулся дальше. За первой башней возводились еще четыре такие же — могучие, неприступные твердыни на деревянных катках. Под каждой стояли толстые бревна-катки.
— Сколько человек потребуется, чтобы двигать такую махину? — спросил мурза.
— По тридцать где-то на каждую. Может, и сорок, если земля размокнет. Тяжело, но башни, скорее всего, выдержат обстрел, — заверил Алексей, потирая руки. — Казачьи ручные пищали их не пробьют, даже малые пушки не остановят. А больших орудий у Ермака нет.
Они прошли мимо груды заготовленных шкур — бычьи кожи мокли в длинных корытах. Перед атакой их польют водой из ближайшего ручья. Запах мокрой шерсти висел в воздухе густой пеленой.
— А теперь, мурза, смотри, — глаза Алексея заблестели. Он повел Карачи в дальше. Там возводились еще пять башен.
На первый взгляд они ничем не отличались от настоящих — такие же высокие, такие же грозные с виду. Но когда Карачи подошел ближе и заглянул внутрь, он увидел
