Мода в стране дефицита. Культура одежды, массовый пошив и ателье в позднем СССР - Юлия Папушина
I1. В Центральной учебной лаборатории при Министерстве бытового обслуживания как большого моделирующего учебного центра проводились ежегодные семинары по направлениям моды. <…> И еще проходили интересные семинары по регионам. Там создавался такой план, что в этом году, например на семинаре, например в Перми, – были такие семинары, куда приглашали Москва или Ленинград, Ростов-на-Дону (там в основном занимались головными уборами). Показывали коллекции новых головных уборов, можно было заказывать эти болванки, оттуда их присылали в разные регионы. К примеру, едет группа специалистов от Дома моделей (имеется в виду экспериментальный цех. – Ю. П.) – конструкторы, художники-модельеры, художественные руководители, технологи – на этот семинар, смотрят, что делают коллеги из других регионов. Это как обмен опытом. А периодически нам давали задания – я сама лично ездила в Кемерово, когда наше Пермское объединение «Прикамье» должно было представить свою коллекцию. Мы ее с трепетом и энтузиазмом делали, потому что нам надо было представить не только в Перми, но и коллегам. Но это были большие коллекции, выходов по 60–70: от верхней одежды до свадебных платьев, вечерних, настоящих.
Интересно, что система распространения новинок сверху вниз воспроизводилась даже в небольших городах. Например, в конце 1980-х в одном из районных центров Пермской области существовал экспериментальный цех, который работал для местных ателье. Эти ателье каждые полгода создавали модели для демонстрации в салонах, а самые удачные комплектовались в коллекцию и демонстрировались на семинарах в Перми. В штате районного экспериментального цеха были главный художник-модельер, два художника-модельера и конструкторы. При экспериментальном цехе существовал художественный совет, куда входили заведующая экспериментальным цехом и представитель фабрики индивидуального пошива[368].
Художники-модельеры не имели сильных позиций в местном художественном совете, а вот слово главного конструктора было весомо: от ее мнения зависело, будет ли модель принята и в каком виде. Главный конструктор выносила свое решение, исходя из расхода ткани и выпадов при раскладке.
Y. Можно было нафантазировать какие угодно рюшечки, складочки, но она скажет: «Это слишком много на раскладке займет места» – и зарубит. Нам разрешалось, и то не слишком, на какие-то коллекции… Каждую оборочку просчитают: «Так, так, что-то ты тут много оборочек заложила. Мало ли что тебе надо попышнее, давай-ка мы ужмемся».
Над созданием больших коллекций для методических совещаний в экспериментальном цехе в Перми работали до 10 человек, потому что подключались конструкторы, которых считали достаточно компетентными для моделирования. Также моделировать могли конструкторы в люксовых ателье. Они имели статус «конструкторов-модельеров»: «…сами моделировали конструкции на базе каких-то современных всяких новых течений, которыми нам помогала Москва»[369]. Конструктор-модельер, когда рисовал модель, мог сразу представить, «как ее сделать с точки зрения выкроек». Обычно у модельеров было среднее профессиональное образование конструктора. Ситуация начала меняться, когда в Омске появился факультет[370], готовивший модельеров, и его выпускники стали приезжать в Пермь – как в экспериментальный цех, так и в производственное объединение «Новинка», которое было методическим центром для трикотажных ателье области.
В индивидуальном пошиве было много ручной работы, вот почему экспериментальный цех проводил семинары и курсы повышения квалификации для разных специалистов – закройщиков, позднее художников-модельеров, технологов и художников по отделке и вышивке – и закрепил за собой статус учебного центра. Экспериментальный цех обеспечивал новинками Пермь и областные ателье, кроме того, помогал их работникам повышать свою квалификацию.
I1. Называлось это «кустовые семинары». Кустовые – от слова «куст», когда много веточек в стороны отходит. Приезжают в Березники – близлежащий город, оттуда специалисты и из близлежащих населенных пунктов, и городков собирались и проходили какое-то обучение.
Экспериментальный цех не только помогал ателье быть в курсе направления моды, но и позволял воплощать это направление моды в жизнь через разработку лекал. Отобранные во время художественного совета модели дорабатывались в экспериментальном цехе до стадии лекал, которыми могли пользоваться закройщики в ателье. Благодаря чертежницам экспериментального цеха с ателье снималась задача поиска и создания актуальных лекал.
I1. Они (чертежницы. – Ю. П.) делали по заказу. Допустим, я живу в Перми, работаю модельером, смотрю: мне не хватает, к примеру, нормальных лекал на что-то. Я делаю заказ – пишу заявку в лекальный цех и отсылаю ее.
Создание новых моделей в экспериментальном цехе: возможности и ограничения
Теперь познакомимся с процессом рождения новой модели в экспериментальном цехе. Начинался он с эскиза модельера. Затем конструктор материализовывала идею модельера в виде конструкции и лекала на стандартную фигуру, стараясь сохранить образ, который читался в эскизе. Затем вещь кроили и относили на производство. Бригадир производства разбирала раскроенные детали из экспериментального цеха, сноравливала и отправляла дальше в работу. Сшитые для экспериментального цеха вещи отправляли на контроль, а затем на склад.
Как и в швейной промышленности, в бытовом обслуживании было исключительно важно получить одобрение вышестоящих организаций во время участия в профессиональных мероприятиях и конкурсах. Были важны как показатели «по валу», например «свыше 170 новых моделей одежды», так и демонстрация высокой квалификации. Для самооценки сотрудников Управления бытового обслуживания Пермской области важное значение имели отношения «центр – периферия». Проиграть Ленинграду, при этом «оттеснив на третьи, четвертые места изделия мастеров Кирова, Тюмени, Горького, Казани», было не зазорно[371]. Подтверждает этот тезис выступление Зои Васильевны Никаноровой, директора фабрики № 1: «Современным стало ателье “Элегант”, такое заключение дали москвичи и ленинградцы. Наши модели уступили только ленинградским, а модели трикотажного производства на семинаре в Кемерово заняли первенство. И восемь моделей занесли в коллекцию Москвы на 1968 год»[372].
Моделирование в индивидуальном пошиве обладало значительными материальными ресурсами, а контролировалось слабее, чем в домах моделей Минлегпрома. Об этой свободе в интервью неоднократно говорили модельеры и манекенщицы. Одна из манекенщиц вспоминала экстремально узкие брюки, которые она демонстрировала во время просмотра в 1965 году, и необычный для того времени комбинезон.
D. На каком-то из показов, перед 70-ми… У меня был комбинезон яркий, летний, очень эффектный. Я потом в нем ездила во Фрунзе
