Агапея - Булат Арсал
Сколько и какой техники и личного состава противника проехало за ту ночь через этот блокпост — неизвестно. Шуму в тылу союзных войск понаделали изрядно, побив и уничтожив много техники и людей. Только спросить за это уже было не с кого, потому как на следующее утро в расположении блокпоста нашли четырнадцать парней с перерезанными глотками и вспоротыми животами. Документов при них не оказалось, как и оружия.
А в другой раз, ещё в начале спецоперации, под Харьковом так же бойцы доверились бабушке — божьему одуванчику, которая, «пожалевши» хлопцев, напоила домашним «узваром». Вкусный, видать, был компот, да не впрок. Так и поехали пацаны по домам вперёд ногами все впятером, не успев даже повоевать по-настоящему.
Часто доходили вести и о взорванных автомобилях, оставленных у блокпостов, и о стрельбе из окон машин, пытавшихся на высокой скорости пробиться сквозь ограждения, и о сброшенных с дронов грантах прямо над шлагбаумом. А ещё масса всяких там историй про хамство, с которым никто мириться не собирался. Да разве всё опишешь сразу? Лучше уж мы по порядку, по мере нашего повествования.
* * *
Мариуполь активно застраивался. Строительных компаний много, и люди живут не в городе. А как там жить, если его наполовину нет, а там, где есть крыша, то нет света, воды, тепла? Живут не только строители-рабочие, но и начальство всякое, которое любит, как водится, без очереди проскочить мимо длиннющей колонны смирно и спокойно ожидающих водителей. Для облегчения их жизни придумали для этих начальников всякие разноцветные пропуска, как у первобытных племён, чтобы вожди ярким окрасом или количеством перьев на голове отличались. Это в крови российского держиморды-чиновника, так и норовящего быть непохожим на смердов красивыми номерами элитных авто.
Летит один такой на всех парах, даже окна на двери не опускает. А номер на машине так себе — гражданский и откуда-то с Камчатки. Боец тормозит. Куда так быстро? А тот в ответ, мол, глава города ждёт на совещание, сроки горят, и вот пропуск… А что его пропуск комендатуре? До причинного места его бумажка. Можно вон под кустик сходить и подтереться. Да хоть красного он цвета, хоть синего, хоть все три цвета государственного флага! «Вылезай! Багажник открывай. Бардачок показывай. И нечего ругаться. На этом участке человек с автоматом и в нарукавной повязке „Военная комендатура“ самый главный. Спорить не надо. Не надо, говорю, спорить! Заткнись, с… ка! Рискуешь пиджак с карманами в пыли извалять, вместе с наутюженными штанами».
И всё же есть наглецы, которым обязательно нужен урок, без которого одними словами не получается обойтись…
Тёмно-синий с перламутром «Ниссан-Кашкай» с башкирскими номерами уже который раз попадался на глаза Костину. Не потому, что машина красивая и цвет редкий, а по наглости, с которой водитель каждое утро объезжал слева по встречной дороге километровую колонну ожидающих машин и вплотную подкатывал к постовому, лишь слегка замедляя ход и показывая из-за лобового стекла красную картонку с какими-то печатями и жирной надписью «Пропуск». Водителем оказалась молодая накрашенная цаца лет двадцати пяти. В первый раз рядом оказался старший поста из местных, некий прапорщик, который на полусогнутых подбежал к машине и, слащаво улыбаясь, пропустил, даже не попросив документы.
— А разве так можно? — удивился младший сержант Костин.
— Не твоё дело. Если не хочешь от главы города пилюлей получить, то эту машину лучше не задерживать.
— С какого перепуга! — громко возмутился боец. — Тут нет разницы между людьми.
— Да чего ты шумишь? Это помощник генерального директора одной крупной строительной компании из Уфы. У неё особые отношение с властями. Понял?
— Чего не понять? С мэром трахается?
— Ты чего такой непонятливый? Тебе больше всех надо?
Пашка уже давно забыл, что такое субординация на войне, особенно в тылу и перед недоделанным офицером, каким в армии является любой прапорщик. Ещё помнил, как в дни штурма Мариуполя целого подполковника чуть в кальсоны наложить не заставил.
— Ты, дядя, меня тут не учи. В следующий раз станешь между мной и этой бл… ю, я тебя, с… ка, в ФСБ сдам как ненадёжного козла на вверенном мне объекте. Понял?!
Костин прямо глянул в глаза озадаченному прапорщику, который, махнув рукой, ушёл прочь…
Через пару суток рулетка непрерывного суточного графика вновь вывела Пашку на ту же позицию поста и в тот самый час, когда вконец обнаглевшая фурия вновь мчалась навстречу постовому.
Полосатая палочка поднята вверх. Боец не сходит с места. Ещё недоумевающая дамочка опускает окошко и явно ожидает, как к ней на цирлах подбежит кто-то, чтобы любезно пропустить. Костин провёл палочкой, изображая манёвр на разворот. Дамочка соизволила высунуться из окна и произнести:
— Эй ты! С ума сошёл? Ну-ка, быстро пропустил меня! Я помощник…
Она не успела досказать, как Пашка подошёл к водительской двери и, приблизив лицо к лицу растерявшейся девушки, чётко и громко отрезал:
— Мне до одного места твой мэр и твоя бумажка, которая тебе даёт лишь право проезжать после начала комендантского часа! Это раз! — Он перевёл дыхание. — Немедленно вернуться на исходную очереди и впредь продолжать движение исключительно в колонне. Это два!
— Да я мэру скажу, и тебя уволят немедленно!
— А теперь, шмара кариматная, я вытащу тебя из машины за задницу и сдам в комендатуру за угрозу постовому при исполнении им своих служебных обязанностей. А мэру скажем, что ты его честным именем на всех перекрёстках, как своими трусами, машешь. Это три! Поворачивай, говорю! — крикнул напоследок Костин и резко поднял ствол автомата в сторону не на шутку ошарашенной дамочки, которая спешно развернула машину и под множественные одобрительные (скорее, издевательские) сигналы автомобилистов уехала в конец очереди, находившийся на расстоянии не менее одного километра.
Эх, если бы на этом всё и закончилось…
В следующий раз, когда Павел вновь заступил на тот же пост, дамочка так же пыталась проехать, но, заранее узрев суровое лицо бойца, резко затормозила и влезла нагло в очередь, за что получила словесных люлей от возмущённых водителей. Проезжая мимо Костина, глядя прямо по курсу, она показала документы и тронулась к центру блокпоста, где в это время как раз находился Рагнар с проверкой. «Жаловаться будет», — подумал вслед Пашка.
