Агапея - Булат Арсал
Через три часа, когда они уже сидели и ужинали солянкой, которую приготовил Васька Бологур, кто-то обронил:
— Эта шмара точно мэру настучит. Будут у нас проблемы.
На что невозмутимый Рагнар, спокойно направляя большой кусок сала с хлебом в рот, ответил:
— А мы любого тут положим мордой вниз. Да, Пашка? Хоть мэра, хоть пэра, да хоть любого х… ра. Будут знать, как нашим правильным мужикам сиськой угрожать.
Дальше ели молча, а немного погодя Денис Рагнар поднял взгляд на прапорщика из городской комендатуры и как отрезал:
— Ещё раз этой прошмандовке реверанс сделаешь, я тебя заставлю шнобелем у неё под трусами обыскивать и обнюхивать, лизоблюд грёбаный…
Дальше все ели молча и с аппетитом.
* * *
Прошёл месяц, как Павел оставил Агапею дома одну и никак не мог вырваться хотя бы на ночь. Сидя всё это время на своих блокпостах безвыездно, бойцы роты не видели, как быстро восстанавливается Мариуполь, так как все посты были разбросаны по окраинам, но они каждый день видели, как заезжают огромные тяжеловозы, гружённые целыми модулями в виде готовых комнат с окнами и дверями. Каждое раннее утро и каждый поздний вечер они провожали колонны со спящими усталыми рабочими, направляющимися то на очередную вахту, то на отдых в один их прибрежных пансионатов. Каменщики, бульдозеристы, крановщики, сварщики, электрики, маляры и многие другие представители славной семьи строителей спешно восстанавливали город, чтобы уже через три года показать всему миру, как держит свои слова Россия, как преобразуется мир, когда русские люди берутся за восстановление теперь уже своей земли.
В руинах всё ещё работали сапёры, очищавшие город от мин и фугасных закладок. Оперативные группы продолжали охоту на диверсантов, мародёров и прочих бандитствующих элементов. Из разных уголков, центральных и отдалённых микрорайонов Мариуполя иногда слышалась стрекотня автоматных очередей. Ночью улицы погружались в непроглядную тьму, и только в полнолуние на фоне неба, освещённого отблеском от морской глади, можно было рассмотреть остовы полуразрушенных многоэтажек.
Но всё же город постепенно оживал, люди стали больше улыбаться на улицах, девушки без излишней осторожности позволяли знакомиться бравым бойцам, изрядно истосковавшимся по доброй девичьей улыбке, по запаху женских волос и нежности губ в момент страстного поцелуя. Жизнь возвращалась…
Незаметно наступила первая декада ноября, погода в приморском городе начала часто показывать капризы порывами сильных ветров, несущих косые холодные ливни из низко ползущих свинцовых туч. Комендачи только начали привыкать к нелёгкому режиму службы, успели подружиться с бойцами Росгвардии, которые к тому времени прибыли на ротацию в большом количестве. Но у этой роты Рагнара уже было совсем иное назначение, а служба, которую они так долго активно несли на блокпостах, стала своего рода подготовкой к выполнению куда более сложной миссии, ожидавшей их в направлении Артёмовска, где несколько месяцев частная военная компания «Вагнер» заливала кровью своих бойцов кварталы, улицы, дворы, подъезды и руины зданий. Вся страна чуть ли не в прямом эфире с содроганием смотрела кадры с грудами трупов и останками жилых домов. Рагнар получил задачу: войти в состав комендантских подразделений, удерживающих под контролем перекрёстки рокады на линиях от Дебальцево до Артёмовска (Бахмута). Далековато от Мариуполя, но не солдат выбирает место службы, а место — его.
* * *
Перед отправкой на дальние рубежи линии соприкосновения бойцам, имеющим родственников в Мариуполе, дали по одной ночи.
Агапея целый месяц после возвращения из отпуска не видела мужа и уже с утра в нетерпеливом ожидании часто выглядывала в окошко, надеясь увидеть любимого первой и выскочить к нему навстречу прямо из подъезда.
Изрядно похудевший, с многодневной небритостью, усталый, но с горящими глазами и счастливой улыбкой, он подхватил её на лестничной площадке и тут же принялся неистово целовать по всему лицу.
— Как я по тебе истосковалась, милый мой Пашка, — горячо прошептала она на ухо мужу и повела в комнату…
* * *
Хмурое ноябрьское утро за окном не придавало радости и настроения. Павел ещё не проснулся, но Агапея, предчувствуя вновь долгую и тревожную разлуку, не спала и тихо гладила его с вечера побритое лицо. Наконец он открыл глаза и повернулся к супруге лицом. Она улыбнулась и потянулась губами к его устам…
— Вы сегодня уже уедете? — спросила Агапея, когда Павел, приняв холодный душ, вышел из ванной комнаты в бодром настроении и с радостным лицом.
— Уже к обеду нас в Марике не будет. До места колонной будем идти, а это медленно и с остановками. Буду звонить, милая, каждые два-три часа.
— У нас есть ещё время?
— Где-то час, не больше. Что-то хочешь мне сказать?
— Просто хочу поговорить. Когда ещё сможем? Мы и так больше по телефону общаемся, а мне хочется тебе в глаза смотреть и за руку держать.
Павел охватил жену за талию, чуть приобнял и притянул к себе.
— Говори. Я слушаю тебя, моя королева!
— Тогда сядь на стул, сложи руки на коленки и слушай меня, как слушают детки в первом классе. Не перебивай и не веди себя как ребёнок, которому родители купили велосипед или какой-нибудь сумасшедший гаджет.
— Ты меня интригуешь, Агапа? Что случилось? — Павел сделал паузу и вдруг сказал: — Постой-постой… Не хочешь ли ты мне сейчас объявить?.. Ты хочешь сказать?..
— Ну что ты такой недогадливый? Ну? Понял уже?
Павел вскочил со стула, схватил Агапею на руки и принялся кружить её. Она стала смеяться. Он остановился, опустил жену на стул и опустился перед ней на колени.
— И давно мы с тобой ждём ребёнка? — широко улыбаясь, спросил он Агапею.
— Пойду сегодня в консультацию, там уточнят, но экспресс-тест показал две полоски. Так что, папочка, научись к середине следующего лета и пеленать, и с коляской гулять, и ночами малыша укладывать.
— Вот это ты мне подарок преподнесла! Спасибо, родная! Я теперь
