Агапея - Булат Арсал
Надо спешить делать добро. Делать его тогда, когда человек ещё жив. Жив — значит надеется. Надеется — значит ждёт. Ждёт понимания, сочувствия, помощи. Всё это есть, пока человек живёт. Не обещай, а просто делай. Посыпание головы пеплом после всего выглядит лицемерно и ничтожно. Человека нет, а твои намерения повисли в воздухе, и при первом же ветерке они растворятся мельчайшими микронами в пустоте. Так зачем же напрасно сотрясать воздух? Умер человек — и отдай ему последний долг: похорони достойно и помяни в сердце…
* * *
Хмурое утро неприветливо заглянуло сквозь щель между занавесками. Ещё темно, но уже пора. Пора вставать, погладить стиранные ещё вчера вещи Павла и приготовить ему завтрак. Сегодня он уезжает снова на войну. Как это странно звучит для непосвящённых россиян, которые восемь лет жили будто в неведении о происходящем в Донбассе, где во многих домах и семьях стало обыденной традицией провожать мужей и сыновей в боевые порядки, как на работу, постирав форму, накормив завтраком и перекрестив в спину у порога. Через две недели он вернётся снова на два дня, чтобы отоспаться, утолить жажду водкой, полюбить истосковавшееся тело жены и через пару дней снова уйти… Хорошо, если этот круговорот солдатской судьбы в ополчении будет повторяться так долго, как долго будет длиться война. Не всем повезло, и не каждый смог дойти до октября двадцать второго, оставшись на поле боя задолго до признания их Донецкой Народной Республики в составе России.
Агапея тоже не жила в таком режиме раньше, но теперь она жена солдата, который действительно защищает большую Родину, маму, сестрёнку и её — любимую жену. Что остаётся подруге воина? Верно ждать, искренне верить, неистово молиться и быть готовой немедленно оказаться рядом с раненым мужем в госпитальной палате. «Если смерти, то мгновенной, если раны — небольшой», — пели ещё в Гражданскую войну, когда провожали добровольцев. Что тут можно добавить? Ничего…
— Агапа, ты пока не слишком уже волнуйся, — тихо сказал Павел, подойдя со спины к жене и взяв её нежно за плечи.
— Как же мне не волноваться, Павлик? Не на прогулку идёшь.
— Так я теперь заместитель командира взвода. Не один в поле воин. Тридцать мужиков в моём подчинении. Шутка ли? — попытался отшутиться Костин и чмокнул Агапею в мочку уха.
— Да брось ты мне заливать. Я же знаю, что ты сам в прямом распоряжении Рагнара вместе с Бологуром и Саенко. Вы же только ему подчиняетесь, а он вас всегда в самые горячие места посылает.
— Не посылает, а доверяет. Улавливаешь разницу в словах? Да и чего зря неопытных отправлять? Только шкуру попортят, а толку ноль.
Агапея повернулась к Павлу лицом, положила руки ему на плечи, приподнялась на носочках и горячо прильнула к его губам своими.
— Ух какая помада у тебя вкусная. Прямо так и хочется тебя скушать, — пошутил Павел, оторвавшись на мгновение от поцелуя.
Потом он неожиданно поднял её на руки и тут же понёс в спальню…
— У тебя всего полчаса, — успела она сказать.
— Не всего, а целых, — быстро ответил он и нежно уложил жену на кровать…
* * *
Ратные будни не бывают всегда одинаковыми, а Рагнар постоянно старался оберегать бойцов комендантской роты от излишнего посещения первой линии. Пока народу не хватало, приходилось входить в положение бригады и откликаться на просьбы командиров мотострелковых батальонов, постоянно штурмующих вражеские позиции и несущих известные потери. Тем более что просьбы комбатов всегда озвучивал или комбриг, или начштаба бригады. Как тут откажешь? Приказ — он и в Африке приказ…
С объявлением мобилизации в России ополченческие формирования получили возможность не разрываться по разным фронтам, а комендачи смогли наконец выполнять в полной мере свои собственные задачи, главная из которых была — блокпосты на въездах в город, по которым заходит и выходит круглые сутки многотысячный транспорт, среди них больше легковых автомобилей и различных пассажирских автобусов, в основном со строителями Мариуполя со всей России, что было видно по палитре регионов, размещённых на регистрационных номерах автотранспорта. Много заезжает и выезжает различных грузовиков, несущих в своих кузовах строительный материал и оборудование. И, понятное дело, военный транспорт с чёрными номерами или с обозначением Z. Этих не только нельзя тормозить, но и главным образом обеспечивать беспрепятственный проезд в самом приоритетном порядке. А как иначе? Война!
Блокпосты оборудованы спальными помещениями в строительных вагончиках. На каждом посту подобие кухоньки. Естественно, место для «человеческих нужд». Что-то похожее на душ с заранее натасканной водой. Дежурство везде по-разному, но в целом одно и то же — круглосуточный оборот изо дня в день повторяющегося кино, в котором каждый кадр расписан по времени и длительности: пост, бодрствование, сон, еда, пост, бодрствование, сон, еда… Где-то эти отрезки длятся по три часа, где-то по четыре или даже шесть. Одно общее — «киноплёнку» остановить нельзя месяцами, как нельзя вывести бойца из «кадра», пока не пройдёт ротация. А её нет и не будет по причине отсутствия людей и острой нехватки бойцов на фронте.
Для разнообразия тасуют людей с блокпоста на блокпост, как из колоды в колоду. Почти у всех после таких ротаций навязчивый синдром дежавю: «Это я уже где-то видел». «Конечно, видел, дорогой! — скажут ему в ответ. — На прошлом посту ты видел такую же форму на таких же пацанах, стоящих с такими же чёрно-красными повязками с надписью „Военная комендатура“. Там был точно такой же шлагбаум, за которым с утра до позднего вечера стояла такая же автотранспортная очередь без конца и края. И там и тут ты подходил к водителю с одним и тем же предложением, от которого он не мог отказаться: „Предъявите ваши документы и машину к осмотру“». Невольно наступает конфабуляция памяти на непрекращающийся перед глазами оборот паспортов, пропусков, военных удостоверений и номеров, номеров, номеров…
И конечно же, бдительность, бдительность и ещё раз бдительность…
Где-то под Херсоном стояла такая же рота комендачей по разным блокпостам, проводя рутинную работу среди различного люда, проходившего и проезжавшего через них. Часто туда-сюда перемещались военные, что нормально в прифронтовой зоне. Особенную радость доставляют встречи с земляками из других частей. Кто-то из одного села, кто-то с соседней улицы или квартала родного города. Слово за
