Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг. - Фред Андерсон
Вашингтон сожалел об отъезде Танагриссона и послал гонца, чтобы убедить его вернуться; но он никогда не был уверен в том, что индейцы могут оказать решающее влияние на военные операции европейского типа, и поэтому не стал отступать от своих прежних планов по наступлению на французов. Если он не мог рассчитывать на помощь индейцев в атаке на форт Дюкейн, он все равно мог продвинуться к ручью Ред-Стоун, построить укрепления вокруг блокгауза Компании Огайо и ждать подкреплений, которые, как он знал, были уже на подходе. Поэтому, несмотря на сокращение запасов продовольствия и постоянную потерю лошадей и повозок, он силой воли погнал своих людей улучшать дорогу от поселения Гиста до Красного Камня. Его решимость сохранялась до 28 июня, когда индейские информаторы сообщили, что из форта Дюкейн вышло мощное французское войско с намерением оттеснить виргинцев за горы. Выдержав однодневную паузу, чтобы обдумать возможность отстоять поселение Гиста, Вашингтон и его офицеры решили отступить[73].
Это было более мудрое решение, чем предполагал Вашингтон, поскольку он и его люди были не в состоянии встретить силы, наступавшие со стороны Форкса. Вскоре после того, как весть о поражении и смерти Жюмонвиля достигла Контрекора, его гарнизон получил большое подкрепление из Канады — более тысячи человек. Капитан Луи Кулон де Вильерс, старший брат энсина Жюмонвиля, командовал этим отрядом и умолял Контрекора разрешить ему возглавить экспедицию, чтобы наказать Вашингтона и его людей. Контрекур уже начал снаряжать отряд из шестисот французских регулярных войск и канадских ополченцев, а также около сотни индейцев-союзников, и он с готовностью согласился. Таким образом, когда в конце июня Кулон де Вильерс отправился из форта Дюкейн, он оказался во главе самой грозной военной силы на тысячу миль в любом направлении. Путешествуя налегке, они быстро поднялись по долине Мононгахела к виргинцам.
Тем временем отступление Вашингтона превратилось в кошмар. Погибло так много тяглового скота, что люди были вынуждены сами тащить или толкать повозки с припасами и пушками на расстояние около двадцати миль за два дня. Когда во вторник, 1 июля, отряд достиг форта Несессити, о дальнейшем отступлении не могло быть и речи, даже если бы кто-то и предложил его. Люди были слишком измотаны, чтобы продолжать движение, а донесения индейских разведчиков говорили о том, что французы не отстают от них. Поэтому виргинцы Вашингтона и независимая рота сделали все возможное, чтобы укрепить оборону, и стали ждать нападения[74].
В среду вечером начался дождь. Самые удачливые спали, если вообще спали, в дырявых палатках. Большинству не хватало какого-либо укрытия. Задолго до рассвета дно долины превратилось в болото, а в траншеях, окаймлявших форт, образовались глубокие лужи. На перекличке в четверг утром только триста из четырехсот человек в форте Несессити были пригодны к службе[75].
Атака французов произошла около одиннадцати часов. Вашингтон, по-видимому, сначала думал, что его противник будет сражаться на открытой местности, и вывел своих людей для боя на луг. Кулон де Вильерс, ветеран предыдущей войны, умевший определять местность, которая даст ему наибольшее тактическое преимущество, предпочел рассредоточить своих людей по лесистым склонам холмов, с которых открывался вид на форт. Осознав свою ошибку, когда французские войска начали осыпать его формирования мушкетным огнем, Вашингтон приказал своим людям вернуться в крепость и ее укрепления. Там они оставались в течение восьми адских часов, пока их враги вели огонь по неглубоким траншеям, в которых было мало укрытий от мушкетных пуль и совсем не было укрытий от дождя. Укрывшись под деревьями, на расстоянии до шестидесяти ярдов от британских линий, атакующие имели все преимущества, включая возможность держать свои мушкеты достаточно сухими для стрельбы. Поскольку их стреляющие механизмы не были герметичными, английские мушкеты, попавшие под дождь, быстро приходили в негодность; вернуть их в строй можно было только путем утомительного процесса извлечения шаров и пороховых зарядов, а затем чистки и сушки стволов и замков перед перезарядкой. Так как у виргинцев и независимых солдат была «только пара винтов» — инструменты, необходимые для извлечения бесполезных зарядов, — к полудню почти ни один из их мушкетов еще не работал. Зажатые в траншеях глубиной всего два-три фута и наполовину заполненных водой, подвергаясь непрерывному мушкетному огню и не имея возможности отстреливаться от врага, даже когда они могли ясно видеть его, защитники форта Несессити представляли собой компактную беспомощную мишень. К наступлению темноты треть из них была либо убита, либо ранена.
Когда свет померк, дисциплина развалилась — неудивительно, ведь солдаты, и без того пережившие огромный стресс, теперь имели все основания думать, что французы и индейцы скоро будут резать их, как свиней, — и люди проникли в запасы рома в форте. «Не успело стемнеть, — писал один из командиров роты Вашингтона, капитан Адам Стивен, — как половина наших людей напилась»[76]. Вашингтон наверняка знал, что даже если дождь прекратится, его люди будут не в состоянии защитить себя от нового нападения. Первая битва закончилась резней, когда он не смог защитить французов от Танагриссона и его воинов. Теперь, когда его собственные люди вышли из-под контроля, казалось, что второе сражение закончится еще одной резней.
Затем, в восемь часов, когда стрельба с французских позиций стихла во мраке сумерек и дождя, пришло облегчение из неожиданной стороны. Из-за деревьев раздался голос, приглашавший англичан к переговорам; капитан де Вильерс предлагал безопасный проход любому офицеру, желающему обсудить условия. Вашингтон заколебался — не уловка ли это? — а затем отправил своего старого компаньона
