Избранное - Алессандро Мандзони
Сны прежней славы, жалкая нужда
Просить себе приюта и защиты
У тех людей, которые, быть может,
Когда-нибудь устанут защищать —
Или опять увидеть поле битвы,
И снова жить, и вновь своей судьбе
Идти навстречу смело и открыто
Под звуки труб, под шум моих знамен,
С солдатами, привыкшими к победе?
Вот мой вопрос!.. Сенат венецианский,
Ужели вновь твое решенье — мир?
А мне опять таиться, как в темнице,
В твоем убежище безмолвном и печальном,
Как будто я убийца прежних дней,
Во храме ищущий последнего спасенья? {5}
Я — и бессилен пред своей судьбой,
Я, правивший судьбами государства?
Италия! В кругу твоих князей
Ужели нет завистников Висконти?
Блеск герцогской короны над челом
Желаний их ужели не волнует?
А если есть, то помнят ли они,
Что я достал блестящую корону,
Что я ее Филиппу подарил,
И что теперь горю одним желаньем —
Сорвать ее с ничтожной головы
И дать тому в подарок драгоценный,
Кто призовет к себе на службу меч,
Мой добрый меч, меч графа Карманьолы?
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Граф и Марко.
Граф
Желанный друг! Скажи, какие вести?
Марко
Ты — полководец. Решена война.
Граф
О, Марко! Знай, ни разу перед битвой
Так горячо мое не билось сердце,
Как в этот миг оно во мне забилось.
Как верит мне сенат ваш благородный!
Его доверие, что б ни было, клянусь,
Обмануто не будет… Мне сегодня
Судьба всю жизнь мою определила.
Старинная и славная семья,
Венеция, твой новый сын, отныне
Мой меч тебе навек я посвящаю,
Твоим величием, твоею славой горд,
Отдам все силы для твоей защиты.
Марко
Святые сны! Да сохранит их небо
От гибели… У них есть два врага —
Судьба — и ты.
Граф
Как? Я?
Марко
Да, Карманьола.
Доверчивый и благородный ум,
Весь занятый чужою пользой, часто
Вредит себе. Исполнив трудный подвиг,
Который был по силам лишь ему,
Он делает один ничтожный промах,
И падает, и больше встать не может.
Моей любви и дружбе, Карманьола,
Поверь сегодня… Ты своих друзей,
Конечно, знаешь… Правда, их немало.
Но помни же, не все тебе друзья…
Ну, этого довольно. Я не смею
Подробнее с тобою говорить,
И без того сказал я слишком много.
Но ты мне друг. Вели моим словам
В твоей душе скрываться одиноко.
Граф
Но разве, Марко, это все мне ново?
И я не знаю, кто мои враги?
Марко
А знаешь ты, кто сделал их врагами?
Ты, ты один. Ты выше их, конечно,
Ты это чувствуешь. На каждый их протест
Один ответ — открытое презренье —
Ты им даешь. Пока тебе не могут
Они вредить. Но знай, их час настанет.
Ты до сих пор о них не хочешь думать,
Ты ждешь того, когда ты встретишь их
Лицом к лицу открыто на дороге.
Но о тебе-то думают они
Гораздо больше, чем предполагаешь
Ты, Карманьола! У тебя врагам
Презренья и забвенья слишком много.
Но нет у них привычки забывать
И много в них уменья ненавидеть.
Не раздражай их. Погаси вражду
В зародыше. Теперь возможно это.
Я не хочу советовать тебе
Постыдных средств и лицемерной лести.
Нет, трусости угодливой не надо,
Но и беспечности здесь также места нет,
Меж этих крайностей найди свою дорогу.
Умей привлечь и честные сердца,
И ум рабов опасных и ничтожных,
Найди любовь народа, но не льсти
Его страстям, и в день твоей невзгоды
Покорно он пойдет на твой призыв.
Граф
Ты, Марко, прав. Ты слишком прав, мой Марко!
Я тоже думал много, много раз,
Но, к сожаленью, скоро эту мудрость
Позабывал. И я, конечно, видел
Не мало раз, что там, где сеют гнев,
Придется жать раскаянье. Но это
Бесплодной школой было для меня,
И я устал себе законы ставить,
Которым следовать я никогда не мог.
Моя судьба нередко мне сплетала
Запутанные сети, их распутать
Я не умел, да и само уменье
Распутывать и разрешать узлы
Я до сих пор ценить не научился.
И я решил, что если мне придется
В таких сетях запутаться глубоко
И выхода себе не находить,
То я пойду своей судьбе навстречу,
Не делая усилий бесполезных.
Но посмотри, мой Марко, на себя.
И у тебя свои враги найдутся.
Скажи же мне, ужель ты их считаешь
Достойными — не говорю усилий
Смягчить их гнев, но даже дать заметить,
Что ты их презираешь?
Марко
Да, ты прав.
Но что же делать, если человеку,
С рождения привыкшему носить
Свое чело высоко и стремиться
На подвиг правды честною душой,
Судьба родиться там определила,
Где нет нужды в открытой, смелой силе,
Где жизнь полна невидимых тревог,
И тайных бурь, и ненависти скрытой?
Здесь лицемерной скрытностью себя
Порой спасать бывает неизбежно.
Не удивляйся же, что даже мне пришлось
Немного этому искусству научиться.
Но знай еще, что мне мои ошибки
Грозят бедою меньше, чем тебе.
Кинжалу меньше грудь моя доступна,
От частной ненависти больше огражден
Я властью и защитой государства. {6}
Я тот же пурпур на плечах ношу,
Каким одеты гордые синьоры,
Держащие мою судьбу в руках,
Не забывай: для них — ты иностранец,
Для них пока ты только кондотьер,
Ты
