Фрэнк Синатра простудился и другие истории - Гэй Тализ
За несколько минут до одиннадцати по длинному коридору, ведущему в студию, проносится слух, что Синатра идет от автостоянки к зданию и выглядит превосходно. Радость охватывает всех собравшихся, но по мере приближения худощавой, шикарно одетой фигуры к студии их счастье сменяется отчаянием: это вовсе не Синатра, а его дублер Джонни Дельгадо.
У Дельгадо походка Синатры, стать Синатры, и в определенном ракурсе он смахивает лицом на Синатру. Правда, держится довольно скованно. Пятнадцать лет назад, в начале своей актерской карьеры, Дельгадо пробовался на роль в фильме «Отныне и во веки веков». Его утвердили, но потом он узнал, что будет лишь дублером Синатры. В последнем фильме Синатры «Нападение на «Королеву», где Синатра с подельниками пытается угнать лайнер «Куин Мэри», Джонни Дельгадо дублирует Синатру в сценах в воде; а сейчас, в студии NBC, его задача встать под неумолимые телевизионные софиты и разметить для операторов места, где должен будет находиться Синатра.
Пять минут спустя входит настоящий Фрэнк Синатра. Он бледен, голубые глаза, кажется, слезятся. Он так и не долечил простуду, но все-таки попытается спеть – сетка вещания очень плотная, и на аренду оркестра, съемочной группы и телестудии уже ушли тысячи долларов. Но когда он выглянул из маленького репетиционного зала, где распевался, в студию, то увидел, что сцена и помост оркестра совсем не рядом, как он просил – и губы его сжались от еле сдерживаемого гнева. Через мгновение из репетиционного зала послышались удары кулака по крышке рояля и негромкий голос аккомпаниатора Билла Миллера:
– Ради бога, не расстраивайся, Фрэнк.
Потом к нему зашел Джим Махони и еще кто-то, они сообщили, что, по слухам, в Нью-Йорке рано утром умерла журналистка Дороти Килгаллен. Долгие годы она была заклятым врагом Синатры; он тоже отзывался о ней весьма нелестно, выступая в ночных клубах, но, узнав о ее смерти, не выдал своих чувств.
– Дороти Килгаллен умерла, – повторил он, выходя в студию. – Что ж, пожалуй, придется изменить всю программу.
Музыканты взялись за инструменты и застыли на стульях. Синатра несколько раз откашлялся и, отрепетировав несколько номеров с оркестром, вполне прилично спел «Don’t Worry About Me[8]», но, не зная, долго ли выдержит голос, вдруг заторопился.
– Мы будем снимать, вашу мать, или нет? – крикнул он, обратив взгляд к аппаратной, где сидели режиссер Дуайт Хемион и его помощники. Там, кажется, никто не поднял голову – все смотрели на пульты управления.
– Мы будем снимать, вашу мать? – повторил Синатра.
Ассистент режиссера, стоящий в наушниках возле камеры, дословно передал на режиссерский пульт реплику Синатры: «Мы будем снимать, вашу мать?»
Хемион не ответил. Возможно, его микрофон был выключен – трудно сказать, поскольку из-за яркого освещения студии аппаратная была погружена в тень.
– Может, мы уже наденем пиджак с галстуком, – продолжал Синатра, одетый в желтый свитер с высоким воротом, – и будем снимать?
Внезапно из динамика донесся очень спокойный голос Хемиона:
– Фрэнк, а мы не могли бы еще раз повторить…
– Нет, – рявкнул Синатра, – мы не можем еще раз повторить!
Молчание со стороны Хемиона, длившееся секунду или две, было вновь прервано Синатрой:
– Когда мы перестанем пользоваться допотопными средствами, как в пятидесятом, то, может быть…
Синатра некоторое время продолжал бичевать Хемиона, а заодно ругаться по поводу отсутствия современной техники, но вскоре умолк, видимо не желая без необходимости напрягать голос. А Дуайт Хемион, невероятно спокойный, как будто и не слышал отповеди Синатры, объявил о начале съемок. И несколько минут спустя Синатра зачитывал свои первые реплики (за ними должна была последовать песня «Without a Song[9]») с карточек суфлера. Затем приготовился повторить все то же на камеру.
– «Шоу Фрэнка Синатры», акт первый, страница первая, дубль один! – Парень с хлопушкой щелкнул ей перед камерой.
– Вы задумывались когда-нибудь, – начал Синатра, – чем был бы мир без песни? Он был бы так уныл. Есть над чем поразмыслить, правда?
Синатра сделал паузу.
– Простите, – продолжил он, – мне нужно смочить горло.
Начали снова.
– «Шоу Фрэнка Синатры», акт первый, страница первая, дубль два! – вновь выкрикнул парень с хлопушкой.
– Вы задумывались когда-нибудь, – начал Синатра, – чем был бы мир без песни?
Теперь Фрэнк Синатра прочел все без остановки. Потом отрепетировал еще несколько песен, раз или два прервав оркестр, когда инструментальное сопровождение было не таким, как ему хотелось. Неизвестно, как долго продержится его голос, ведь шоу еще в самом начале; но пока все в студии были довольны, особенно когда он пропел старую сентиментальную песню, написанную более двадцати лет назад Джимми Ван Хойзеном и Филом Сильверсом, – «Nancy», вдохновленную старшей дочерью Синатры, когда она была совсем маленькая.
If I don’t see her each day
I miss her…
Gee what a thrill
Each time I kiss her[10]…
Синатра сотни раз пел эти слова в прошлом, но всем в студии именно сейчас вдруг стало ясно, что в душе этого человека творится что-то особенное, поэтому и слова звучат по-особому. Простуженный или нет, он пропевал эти слова с необычайной силой и теплотой, он отпустил вожжи, забыл о своем высокомерии и просто пел – о чувствах к девочке, которая понимает его лучше, чем кто бы то ни было, поэтому она единственная, с кем он не стыдится быть собой.
Нэнси двадцать пять. После развода с певцом Томми Сэндсом она живет одна в пригороде Лос-Анджелеса, снимается уже в третьей картине, записывает песни на студии отца. Она видится с ним каждый день, а если нет, он звонит ей отовсюду, где бы ни был – хоть из Европы, хоть из Азии. Когда Синатра впервые стал популярен на радио, и пение его приводило в экстаз девчонок, Нэнси слушала приемник дома и плакала. Когда в 1951 году распался первый брак Синатры и он ушел из дому, Нэнси была единственным ребенком, достаточно взрослым, чтобы запомнить отца. Она видела его с Авой Гарднер, Джульет Проуз, Мией Фэрроу, многими другими и даже ходила с ним на парные свидания.
She takes the winter
And makes it summer.
Summer could take
Some lessons from her[11]…
Еще Нэнси видит отца, когда он приезжает навестить ее мать, свою первую
