Фрэнк Синатра простудился и другие истории - Гэй Тализ
Два часа все трудились в лихорадочном молчании. Кристиани и другие портные снабжали колени всех брюк крылатой вышивкой, подмастерья пришивали пуговицы, утюжили отвороты и заботились о прочих мелочах, которые должны были придать брюкам покойников как можно более презентабельный вид на подчиненных Франческо Кристиани. Заниматься костюмом мафиозо он, конечно, не доверил никому, кроме себя самого; и, когда колокольный звон возвестил об окончании сиесты, Кристиани с восхищением оглядел собственную работу и молча возблагодарил своего небесного покровителя, святого Франциска из Паолы, за духовное руководство движениями иглы.
С площади теперь доносились разнообразные звуки: звяканье бубенцов на лошадях, запряженных в повозки, крики разносчиков, голоса горожан, идущих за покупками по булыжной мостовой мимо ателье Кристиани. Занавески на окнах ателье только-только отдернули, и моему будущему отцу вместе с другим подмастерьем было велено дежурить за дверью и дать хозяину знать, когда появится экипаж синьора Кастильи.
В помещении портные стояли в ряд позади Кристиани, голодные и уставшие, они не очень ловко себя чувствовали в брюках покойников с «крылатыми» коленями, но главным, что они переживали, была тревога из-за грядущей реакции синьора Кастильи на фасон его нового пасхального костюма. Кристиани, напротив, выглядел необычайно спокойным. Вдобавок к новоприобретенным коричневым брюкам, чьи отвороты соприкасались с тканевыми верхами ботинок на пуговках, на нем был серый жилет с лацканами поверх рубашки в полоску с закругленным белым воротником; шею украшал бордовый галстук-шарф, заколотый булавкой с жемчужиной. В руке, на деревянной вешалке, он держал серый саржевый костюм-тройку синьора Кастильи, который он только что мягко вычистил и в последний раз отутюжил. Костюм был еще теплый.
В двадцать минут пятого в ателье вбежал мой будущий отец и высоким мальчишеским голосом, не передававшим всей его паники, объявил: «Sta arrivando[94]!» Черный экипаж, запряженный парой лошадей, громко подъехал и остановился у двери. Кучер, вооруженный винтовкой, соскочил, чтобы открыть дверь; Винченцо Кастилья – темная дородная фигура – сошел по двум ступенькам на тротуар, сопровождаемый тощим телохранителем в широкополой черной шляпе, длинном плаще и сапогах с гвоздями.
Синьор Кастилья снял серую фетровую шляпу и вытер платком лоб от дорожной пыли. Когда он вошел в ателье, Кристиани торопливо двинулся навстречу и, держа вешалку с костюмом, провозгласил: «Ваш чудесный пасхальный наряд ждет вас!» После рукопожатия синьор Кастилья оглядел костюм, не говоря ни слова; затем, вежливо отклонив предложение Кристиани глотнуть граппы или вина, велел телохранителю помочь ему снять пиджак, чтобы он смог немедленно примерить свою пасхальную обнову.
Кристиани и другие портные тихо стояли поблизости, глядя на кобуру с пистолетом – она покачивалась у Кастильи на перевязи около груди, когда он двигался, расставляя руки, продевая их сначала в прорези серого жилета с лацканами, поданного ему сзади, а затем в рукава пиджака с широкими плечами. Сделав вдох, он застегнул жилет и пиджак, после чего повернулся к трехстворчатому зеркалу около примерочной. Вдоволь насладившись собственным отражением с разных углов, он повернулся к телохранителю; тот одобрительно кивнул. «Perfetto[95]!» – властным тоном произнес синьор Кастилья свой вердикт. «Mille grazie[96]», – с легким поклоном отозвался Кристиани, аккуратно снимая с вешалки брюки и подавая их синьору Кастилье. Тот вошел с ними в примерочную. Закрыл за собой дверь. Иные из портных начали беспокойно расхаживать по комнате, но Кристиани стоял себе недалеко от примерочной и еле слышно насвистывал. Телохранитель, не снимая плаща и шляпы, удобно устроился в кресле, закинул ногу на ногу и закурил тонкую сигару. Подмастерья забились в заднюю комнату, с глаз долой, – все, кроме моего будущего отца; тот, не зная покоя, поправлял и поправлял образцы материи на прилавке, но взгляд его был прикован к двери примерочной.
Минуту с лишним никто не произносил ни слова. Доносились только звуки из примерочной, где синьор Кастилья менял брюки. Вначале два глухих стука: это ботинки упали на пол. Затем негромкий шорох штанин. Чуть погодя громкий удар о деревянную перегородку: похоже, синьор Кастилья потерял равновесие, стоя на одной ноге. Затем вздох, кашель, скрип кожаной обуви – и снова тишина. Но вдруг из-за двери примерочной раздался густой бас: «Маэстро!» Затем громче: «МАЭСТРО!»
Дверь распахнулась, и показался синьор Кастилья – лицо рассерженное, ноги полусогнуты, туловище наклонено, пальцы опущенной руки показывают на крылатый узор на коленях. Доковыляв до Кристиани, он проорал: «Маэстро – che avete fatto qui?» Что вы тут сделали?
Телохранитель, вскочив на ноги, свирепо уставился на Кристиани. Мой будущий отец закрыл глаза. Портные отступили подальше. Но Франческо Кристиани стоял как стоял, прямой и неподвижный, не реагируя даже на движение руки телохранителя, которая полезла под плащ.
– Что вы сделали? – повторил синьор Кастилья, все еще не разогнув колени, как будто у него заклинило суставы. Кристиани молча смотрел на него секунду-другую, а затем тоном педагога, отчитывающего ученика, заговорил в ответ:
– Ну как же вы так. Как вы меня разочаровали! До чего мне печально и обидно, что вы не оценили честь, которую я решил вам оказать, думая, что вы ее достойны! Но, к сожалению, я был не прав…
Не успел смущенный Винченцо Кастилья открыть рот, как Кристиани продолжил:
– Вы потребовали объяснить, что я сделал с вашими брюками. К вашему сведению, я попытался ввести вас в современный мир, вот что я сделал, думая, что вы имеете на это право. Когда вы месяц назад в первый раз вошли в это ателье для примерки, вы показались мне совсем не похожим на отсталых жителей наших краев. Показались таким современным, таким особенным. Вы сказали, что побывали в Америке, видели Новый Свет, и я предположил, что вы не чужды нынешнему духу свободы, – но я очень сильно в вас ошибся… Новая одежда, увы, не обновляет человека…
Увлеченный собственным красноречием, Кристиани повернулся к старшему из своих портных, который стоял к нему ближе всех, и импульсивно произнес старинную южноитальянскую пословицу – произнес и тут же, едва слова слетели с губ, пожалел об этом.
– Lavar la testa al’ asino è acqua persa, – проговорил Кристиани. «Мыть ослиную башку – зря воду тратить».
В ателье воцарилась оглушенная тишина. Мой будущий отец съежился позади прилавка. Подчиненные Кристиани, в ужасе от его дерзости, задрожали, у них перехватило дух при виде багровеющего лица мафиозо, его сужающихся глаз; никто бы не удивился, если бы следующим звуком стал выстрел. Да и сам Кристиани опустил голову и, казалось,
