Сценарии будущего. Как жить и работать в мире, захваченном нейросетью и роботами - Руслан Геннадьевич Юсуфов
с возможностью пользоваться интернетом;
с полным органичением доступа для всех;
с ограничениями только для детей;
с доступом к белым спискам разрешенных ресурсов;
с полным запретом электронных устройств и т. д.
Применяются различные механики запретов: религиозные, идеологические, философские и нормативно-правовые. В одних странах технологическая консервация объявлена государственной политикой, в других – традиционные общины соседствуют с технологически продвинутым обществом.
2027 год – Консервативные сообщества получают государственную поддержку по нескольким причинам:
решение демографических проблем;
удовлетворение запроса наиболее консервативных слоев населения;
формирование параллельной инфраструктуры;
уникальные и даже эндемические (характерные для определенной местности) практики взаимодействия более устойчивы к внешним воздействиям, так как со стороны в них трудно разобраться.
2029 год – На волне растущей технофобии и страха потери рабочих мест к власти приходят популистские партии и принимают законы, ограничивающие развитие и внедрение ИИ, автоматизацию и цифровизацию.
2030 год – Технофобы формируют собственную повестку, культуру и представительство, что приводит как к замедлению технологического процесса, так и к экономической и инфраструктурной фрагментации.
Технофобские нарративы в общественной дискуссии провоцируют раскол между технологическими оптимистами и пессимистами. От выбранной стороны зависят политические очки, экономические стимулы, возможности или ограничения. Технофобские настроения присутствуют на всех уровнях:
• человека голосующего, выбирающего работодателя, потребляющего товары и услуги, подписывающегося на инфлюенсеров;
• отдельной семьи, стремящейся к повышению уровня жизни и выбирающей детский сад для ребенка или степень «умности» своего дома;
• компании, запускающей маркетинговые инициативы, отстраивающейся от конкурентов, нанимающей на работу, заинтересованной в росте своей капитализации;
• государственных институтов, отдельных политиков и политических движений, заинтересованных в голосах избирателей и общественной поддержке, а также в экономической, социальной и государственной стабильности;
• некоммерческих организаций и объединений активистов, борющихся за гранты и пожертвования, привлекающих внимание к своей деятельности через провокативный пиар;
• инвесторов, желающих получить максимальные возвраты на вложенный капитал с минимизацией рисков.
На всех перечисленных уровнях все больше решений будет приниматься, исходя из сформированных взглядов на допустимую степень цифровизации, потому что высокие технологии и «цифра» будут влиять на каждого – позитивно или негативно.
Мотивация людей, думающих об отказе от технологий, может быть разной – социальной, экономической, идеологической, равно как и степень такого отказа. Этот выбор – далеко не бинарный: на одном конце спектра «отключенные» от мира амиши, на другом – трансгуманисты[67] и акселерационисты[68], готовые склониться перед ИИ-божеством, уступив ему венец царя природы. Между этими полярностями множество градаций и уровней: 50 оттенков «цифры» – каждому на выбор.
Рассмотрим основные мотивации людей для возможного отказа от технологий:
1. Сокращение потребления ресурсов.
Рост роли данных и вычислений в современной экономике стимулирует спрос на центры их обработки. Экологическое воздействие сектора информационно-компьютерных технологий (ИКТ) многоаспектно: увеличение потребления электроэнергии, воды и материалов и связанный с этим углеродный след. Только центры обработки данных потребляют 1 % всей глобальной электроэнергии, причем 70 % этого потребления связано с серверами. В 2018 году центры обработки данных во всем мире потребляли 205 ТВт·ч электроэнергии, что превышает годовое потребление таких стран, как Бельгия, Австрия или Финляндия. Ожидается, что к 2030 году спрос на электроэнергию в секторе ИКТ составит от 7 до 20 % глобального.
В секторе ИКТ используют алюминий, кобальт, медь, золото, олово, литий, цинк, стекло и пластик. Кроме того, важнейшими компонентами различных устройств ИКТ являются редкоземельные металлы, благодаря их уникальным магнитным, люминесцентным и электрохимическим свойствам:
• неодим и празеодим используют в магнитах жестких дисков, наушниках, динамиках и устройствах вибрации смартфонов;
• диспрозий добавлют в неодимовые магниты для улучшения высокотемпературных характеристик устройств, которые могут работать или храниться в различных термических средах;
• тербий и европий используют в качестве люминофоров в цветных дисплеях и лазерах;
• иттрий применяют в светодиодах, люминофорах для дисплеев, как стабилизатор в металлических сплавах, в производстве сверхпроводников и некоторых типов лазеров;
• лантан используют в объективах фотоаппаратов и телескопов и при производстве аккумуляторов, особенно для гибридных автомобилей;
• гадолиний применяют в различной электронике и медицинском оборудовании для визуализации.
При этом добыча и переработка редкоземельных металлов сложна и часто экологически опасна.
На сектор ИКТ, включая потребительские и корпоративные устройства, центры обработки данных и сети, приходится около 2 % глобальных выбросов парниковых газов. Это сопоставимо с авиационной промышленностью, доля которой составляет примерно 2,5 % мировых выбросов CO2. Кроме того, с ростом сектора ИКТ увеличивается углеродный след, связанный не только с эксплуатацией, но и с проектированием, производством и строительством оборудования и инфраструктуры. Например, в 2019 году капитальные затраты и цепочка поставок компании Facebook произвели в 23 раза больше выбросов углерода, чем их операционная деятельность.
Американский конспирологический триллер «Ночной агент» – самый популярный сериал Netflix в первом полугодии 2023 года, за первые три месяца после выхода просматривали 812 млн часов. Один час стриминга видео производит в среднем 135 грамм CO2, а часовое использование социальных медиа – около 13,5 грамм. Согласно другому источнику, 30 минут просмотра Netflix производит около 1,6 кг CO2. Эти цифры могут варьироваться в зависимости от разрешения видео, эффективности центров обработки данных и используемых источников энергии. Но даже если взять в расчет меньший из приведенных показателей, то 812 млн часов означают под 110 тысяч тонн выбросов CO2 только на просмотр «Ночного агента». Это много или мало? Среднестатистический пассажирский автомобиль выбрасывает около 249 граммов CO2 на километр или 4,6 тонны CO2 в год. Таким образом, мировой просмотр «Ночного агента» на платформе Netflix, с точки зрения выбросов парниковых газов, равносилен использованию чуть меньше 24 тысяч автомобилей в течение года.
На первый взгляд, в сравнении с ежедневным трафиком крупного мегаполиса это немного. Но в том же 2022 году стриминговым сервисом Netflix пользовались около 220 млн человек по всему миру, а за первое полугодие 2023 года, кроме «Ночного агента», пользователи посмотрели 18 тысяч других фильмов и сериалов, что составляет более 100 млрд часов просмотра или 135 млн тонн CO2 – такое же количество выбрасывают 2,93 млн автомобилей в течение года. Для сравнения: в 2022 году на дороги Москвы ежедневно выезжало 2,97 млн машин. Другими словами, полгода просмотра Netflix обходится миру в такое же количество выбросов CO2, как год использования автомобилей в одном из крупнейших мегаполисов мира. А помимо Netflix, сотнями миллионов пользователей могут похвастаться платформы Disney+, Amazon Prime Video, iQIYI и Tencent Video.
Еще одна экологическая проблема – устаревание устройств, на которые были затрачены природные ресурсы. К
