Мысли о главном. О жизни и смерти - Валерий Степанович Миловатский
18/07/1996. Среди всего мирского с детства ощущаю потрясающую, не сравнимую ни с чем другим земным реальность людей. Подавляло ли или одухотворяло, но это для меня всегда было наисильнейшее – другие личности, другие я, другие души и сознания! И в ряду встреченных людей были личности громаднейшей реальности, почти той же, с какой я воспринимаю своё собственное бытие. Чаще всего это женщины (девушки), духом своего я поражавшие меня, преломлявшие весь мир вокруг, как бы концентрировавшие его собой…
Я всегда чувствовал, что без женщины, без любящего её присутствия вселенная тускнеет, что благодаря любимой она открывается, постигается, светится и поёт…
И мужчины-титаны ведомы мне: Лермонтов, Толстой, Достоевский, Пушкин, Чехов, Экзюпери, Р. Роллан, Циолковский, Н. Фёдоров, Флоренский. Реальность людей, и реальность титанов. Люди – проводники света, проводники высшей реальности; и настолько, насколько они сами светлы и значительны.
19/08/1996. Преображение!
Приидет великое преображение – и слепота человека, и затем природы исчезнет; и ответственность почувствуют друг перед другом человек и природа; и вину свою взаимную; и избудут её – и смерть попрана будет, и приидет бессмертие. Смертию смерть поправ!
Природа слепа, и история слепа (в своих войнах, революциях, реформах, массовых процессах), и человек слеп. И сперва прозревает человек, и видит вину и ответственность; и делает ответственной, зрячей историю; и, наконец, призывает к зрячести и ответственности природу, и помогает ей таковой быть. И указывает ей её вину: губящей в слепоте своей корабли, леса (бури и пожары), животных, людей, несущей беду, гибель, смертность. Природа должна понять свою вину в смертности человека и всякой живой твари. Природа должна стать ответственной и перед человеком, и перед всеми, как и человек перед ней и всеми. И это через просветление, преображение, через прозрачность-ясность осознания, через опрозрачнение своего существа.
И здесь глубина правды Фёдорова о слепоте природы, о её вине и ответственности в грехе смерти. Да, и грех, и ответственность имеет космическое, мирозданческое, бытийственное измерение, а не только сугубо человеческое. Как и категории добра и зла, и вообще нравственные категории, якобы присущие лишь человеку, а не миру всему. В этом и заключается требование нового мира, «нового неба, новой земли». Смерть – мировое, космическое зло, а не только частное человеческое.
Правда Фёдорова, и Циолковского, и Вернадского. И Христа (смертию смерть поправ), и Серафима Саровского («Христос воскресе, радость моя»), и Антония Сурожского («грех – это прежде всего смертность»), и Тихона Задонского (протест против человеческой смерти). И мой протест против смерти в этом ряду. Смерть – вселенское зло.
28/08/1996. Успение
Семья – как ни парадоксально – то же монашество. Со своим уставом, подвигом, аскетизмом и отрешённостью от мира сего (от соблазнов, хотений, непослушаний-произвола, низкого и суетного…). Это дисциплина, труд, самоотверженность, любовь, доброделание, единоначалие! (Отец как игумен.)
28/08/1996. Божественность преемственности
Принцип преемственности (прямой, непосредственной передачи из рук в руки) от Бога! «Я пришёл не Сам от Себя, но истинен Пославший Меня…»; «Моё учение – не Моё, но Пославшего Меня»; «кто ищет славы Пославшего Его, Тот истинен и нет неправды в нём». Христос прежде всего настаивает на своём сыновстве, на своей непосредственной преемственности от Отца. Вот важность, святость преемства!
Подобное же улавливается в христианских преданиях. Таково предание об Успении Богородицы: Христос забрал Её – апостолы свидетели – они передали своим ученикам, те своим – через живую связь душ дошло до наших дней. И христиане веруют в это, как и во Христа.
Самая жизнь, самая мысль и дух – это «предание», постоянное, ежемоментное преемство огня жизни и мысли. Вот почему на свете есть философы и непрерывные молитвенники! Сознание – непрерывность памяти. Непрерывность и «из рук в руки» – от Бога, от людей, донёсших божественное до тебя (в чём бы это ни выражалось: в проповеди, в молитве, в богословии или в философеме, или в поэзии…).
08/09/96. Божие дело – смотреть изнутри; входить во всё изнутри, соединяться со всем, быть всем – «субъективироваться» с бытием и «ползать на переднем крае», во всё входить самолично (без посредников). Одно из проявлений этого Божьего принципа: познавать, соединяясь с «объектом», любя и принимая его.
14/09/1996. Бытие – точно (а не только строго и требовательно). И всё в нём – черты, слова, действия – точны. Оно не терпит приблизительности, бесформенности, неопределённости. И облака, и собаки, и каждый блик, и каждый шорох, каждый человек и событие – всё точно.
Бытие точно во всех чертах своих, как гениальное произведение! Гениальное произведение сродни бытию в своей точности, ибо оно есть инобытие бытия, преломление, воссоздание, восстановление и продление бытия в иной сфере, в иной форме (например, в форме искусства, науки). Бытия столь же неповторимого, оригинального, самобытного, небывалого! Вот откуда простота, ненатужность и поразительная точность гениев. Как точны Пушкин и Лермонтов, Достоевский и Толстой, Блок и Тютчев! «Каждый волос сосчитан на голове вашей».
14/09/1996. Греки осознавали бытие сперва в слове (мифическом, художественном, философском), а затем – в живописи на сосудах, в скульптуре, архитектуре, музыке. И Эвридика, и Геракл, и Зевс сначала «воплотились» в слове – затем в материи художеств. Тот же путь осознания и у пещерных живописцев, и у символистов, и так далее (петроглифы, символические фигурки, звёздные, лунные и солярные знаки): сперва осознание в слове – затем творчество в материи, в веществе.
* * *
По мере осознания бытия – мы обретаем всё большую свободу жизни и творчества.
Почему Бог «допустил» миллиардолетнее развитие организмов, пока они не стали человеком; почему, скажем, человек по велению Бога не возник сразу или на протяжении хотя бы тысячи лет?? Почему такое «выжидание»? Не потому ли, что Бог неволен над несознательной материей, что Он действует на неё, на слепую, глухую материю по мере того, как она прозревает, одухотворяется, пронзается сознанием, проникается мыслью. Бог засевает дух и мысль в материю по мере того, как она их воспринимает, – и ждёт, когда дух проклюнется. И чем большее сознание и духовность обнаруживает материя, тем всё новые и новые горизонты свободы открываются ей Богом. Пока материя – лишь материя, она во власти слепой, жёсткой необходимости, невольности; она лишь материал, который и плавят, и бьют, и жгут. А затем наступает духовный самокатализ. Дух обретает себя в материи и через это всё более одухотворяет её. И уже дух сам, что хочет, делает с своей материей – и материя обретает со-творчество с ним
