Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Но хуже всего оказалось то, что мальчики годами не знали причин такой отчужденности матери. До них доносились только слухи и сплетни, грохот дверей и приглушенные рыдания – а еще характерные звуки, с которыми Диана избавлялась от всего съеденного, выходя затем из туалета раскрасневшейся и умиротворенной. «Это дарит утешение. Словно тебя обнимают», – так принцесса описывала булимию. Не знали Уильям и Гарри и о непотопляемой миссис Паркер-Боулз, мысли о которой были постоянным источником тревоги для Дианы. В воскресенье вечером мальчики возвращались в школу, Диана уезжала в Лондон, а Чарльз рано ужинал, отпускал персонал, обводил в программе телепередачи, которые не собирался смотреть, после чего одалживал у шеф-повара машину и отправлялся к любовнице.
В присутствии Чарльза Диана всегда была озлоблена и часто плакала. Проводя время с мальчиками, она превращалась в беззаботную подругу по играм, которая старалась сделать радостным каждый день своих детей. Гарри Герберт, друг Дианы, вспоминал:
«Помню, как навещал ее в Кенсингтонском дворце как раз в тот период, когда дела у них в браке шли неважно. Внезапно раздался топот и из-за угла вылетели в халатах двое мальчишек. Им уже пора было ложиться спать. В ту же секунду лицо Дианы осветилось. Только что она была печальной – и вдруг бац! Никогда не забуду тот момент и то, как сыновья бросились к ней, сшибая все на своем пути. Какой бы сложной ни была в то время ее жизнь, становилось очевидно, что для нее нет никого важнее мальчиков».
Диана водила их в парки развлечений, тиры и кинотеатры. На каникулы они сбегали на Средиземное или Карибское море, где закапывали мать по шею в песок и кидались надувными шарами с водой в надоедливых журналистов. Когда Уильям начал интересоваться девушками, Диана пригласила домой трех супермоделей – Наоми Кэмпбелл, Синди Кроуфорд и Кристи Тарлингтон. Они ждали принца на верхней площадке лестницы. «По-моему, я тогда практически с лестницы свалился, поднимаясь», – рассказывал он в 2017 году в документальном фильме. Гарри с нежностью вспоминал поездки с Дианой: они брали «ее старый BMW» и катались по проселочным дорогам, опустив верх и «слушая Энию»: «Кажется, это была Эния, Боже, ну и времена. Для нее материнство заключалось и в этом тоже».
Когда в детском саду, куда ходил Гарри, устроили день спортивных игр, Диана скинула туфли и босиком участвовала в забеге матерей. «Она приходила смотреть, как мы играем в футбол, и прятала в наших носках сладости. И я не шучу: можно было прийти после матча и обнаружить пять упаковок жевательных конфет или вроде того», – вспоминал Гарри.
Нигде эта троица не чувствовала себя свободнее, чем на открытом всем ветрам каменистом острове Сил, что возле Обана в Шотландии. Мать Дианы поселилась там в одиночестве после того, как ее второй брак – с Питером Шанд-Киддом – распался. Принцесса привозила к ней сыновей. Хотя она и чувствовала себя брошенной после того, как Фрэнсис оставила Джона Спенсера, между матерью и дочерью сохранилась связь. Они часто ссорились и спорили, но также смеялись вместе и делились секретами. Энтони Холден в воспоминаниях писал, как Диана однажды пришла на обед вместе с Фрэнсис, хотя – если верить газетам – в тот период они не разговаривали друг с другом. Обе были невероятно импозантны и невероятно похожи: высокие энергичные блондинки, известные бунтарским духом. В январе 2021 года, отмечая день, в который Фрэнсис исполнилось бы восемьдесят пять, нынешний граф Спенсер выложил в Instagram фотографию портрета матери – юной, очаровательной и изящной. Сейчас эта картина висит в библиотеке Элторпа. Поклонников королевской семьи потрясло сходство Фрэнсис на портрете с Дианой: те же огромные голубые глаза и светлая стрижка «боб». Мать и дочь казались абсолютно идентичными.
Фрэнсис – мальчики называли ее Супербабушкой – встречала дочь и ее сыновей в уединенном коттедже на Силе, сажала всех в древний автомобиль и увозила в Морской заповедник. Здесь не было вечно шпионящих слуг, и Диана чувствовала себя настолько расслабленно, что сама мыла посуду и гладила мальчикам одежду.
Однако в роли матери она бывала и жестока. Принцессу постоянно преследовало чувство неуверенности, и ей необходимо было оставаться в сердцах Уильяма и Гарри на первом месте. Из-за этого мальчикам пришлось привыкнуть к тому, что люди, которые им нравились, часто внезапно исчезали из их жизни или попадали в немилость. В день, когда Уильям пошел в детский сад, его няня, Барнс – он называл ее Баба, – испарилась. Мальчик к тому времени завел привычку по утрам сначала забираться к ней в кровать за порцией объятий и только потом идти будить мать. Диана сообщила Барнс, что той лучше будет немедленно уехать, и не только не дала ей возможности попрощаться с Уильямом, но и запретила даже присылать ему открытку. Принцесса была – по словам другой няни, Ольги Пауэлл, пришедшей на смену Барнс, – «очень ревнивой матерью». Спустя двадцать четыре года Уильям по-рыцарски пригласит Барнс на их с Кейт Миддлтон свадьбу и выделит ей лучшее место в Вестминстерском аббатстве, продемонстрировав таким образом всю глубину чувств.
Все детство мальчиков было связано с такими потерями. Дочери Ферги и любимые кузины Уильяма и Гарри, Беатрис и Евгения, попали в опалу после того, как их мать одолжила у Дианы туфли. Женщина имела неосторожность пожаловаться, что из-за этого у нее на ногах появились бородавки, и принцесса тут же прекратила всякое общение с ее семьей. Тигги Легг-Бурк, которую мальчики считали любимой «старшей сестрой», тоже не избежала ревности Дианы: ее не пригласили на конфирмацию Уильяма в марте 1997 года.
Через несколько месяцев Уильям позвал Тигги – а не отца или мать – на семейный пикник, устроенный в Итоне по случаю Четвертого июня[37]. Диана так разозлилась, что попросила Майкла Гиббинса, личного секретаря, позвонить Пирсу Моргану и сообщить, будто та «курила и пила» перед камерами. Морган слышал, как принцесса надиктовывает Гиббинсу нужные слова. Естественно, пресса подхватила эту историю, и Уильям, отчаянно старавшийся казаться обыкновенным подростком, был вынужден столкнуться с устрашающими последствиями. Он вышел из себя и даже «накричал на мать», если верить словам Ричарда Кея.
Супербабушку, кстати, на конфирмацию Уильяма тоже не пригласили, отговорившись какой-то незначительной чепухой. Все, что она смогла, – это опубликовать информацию о церемонии в новостной рассылке Обанского собора. Когда Фрэнсис спросили, почему она осталась не у дел, та с горечью ответила: «Вы должны задавать этот вопрос не мне. Его лучше адресовать кабинетам родителей Уильяма».
«У членов королевской семьи есть одно преимущество – они могут заставить людей исчезнуть, – сказал мне как-то Патрик Джефсон. – Это очень, очень просто сделать. И всегда найдется тот, кто выполнит твое распоряжение».
Глава 11
Потерянные мальчишки
Как принцы пережили детство
I
Страдания Гарри и Уильяма из-за разлада между родителями усугублялись вмешательством бесчестных, вечно шпионящих, жестоких журналистов. СМИ постоянно изображали их отца то воплощением чопорности, то монстром. Было ли это правдой? Почему он так жесток с их матерью? Кого из них нужно больше любить? В лагере принца попытки бороться с «демонстративным родительством» Дианы считали бесплодными. Каждый ее выход на люди с мальчиками становился манифестом материнской любви (и отцовской несостоятельности), запечатленным на фотографиях, и Чарльзу нечего было этому противопоставить. Он пытался защитить частную жизнь сыновей, всегда оставаясь с ними по-отечески добрым, но проявления его нежных чувств никогда не попадали в кадр. Да и пригласи он журналистов, это не склонило бы чашу весов в его сторону. «Цирковая мартышка из меня не получится», – мрачно констатировал Чарльз, признавая колоссальный отрыв, с которым Диана лидировала в том, что касалось завоевания симпатии прессы.
«Война Уэльских», как теперь называли раздор в семье принца, набирала обороты. Как это часто и происходит, второстепенные персонажи усердствовали в нанесении урона едва ли не больше главных действующих лиц. Враждебные лагеря советников подкинули немало дров
