Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Что бы Уильям ни делал, это изучалось едва ли не под микроскопом, причем в этом процессе принимал участие как дворец, так и пресса. Представители европейских СМИ не были связаны Соглашением по рукам и ногам, поэтому постоянно наблюдали за старшим сыном Дианы во время учебы в Итоне, карауля его на берегу во время тренировок по гребле и надеясь, что удастся заснять, как лодка перевернется. Уильям настолько привык к этому, что практически не обращал на репортеров внимание.
Наследник трона не мог себе позволить необдуманных решений. Единственным человеком, который в полной мере понимал и разделял вес этой неприятной привилегии – золотых наручников, – был его младший брат, который все чаще проявлял бунтарский дух. За полвека до Уильяма и Гарри принцесса Маргарет мечтала прокатиться по Лондону на автобусе. Клетка, в которой жили юные принцы, едва ли была просторнее. Увы, нельзя стать обычными людьми по мановению волшебной палочки или велению личного секретаря Букингемского дворца.
II
С раннего детства принцы привыкали к роли сопутствующего ущерба в холодной войне, которую вели друг с другом родители. Каждую секунду эта война могла перейти в открытое и весьма опасное противостояние прямо на глазах у мальчиков. Два года разницы в возрасте оказались критичными для формирования у принцев взгляда на мир и, как следствие, образа матери. Гарри идеализировал Диану, но хуже ее понимал. Он навсегда остался ее мальчиком, озорником, которому тяжело давались уроки. Диана говорила: «[Он] капризный, прямо как я». Он тоже не умел скрывать переживания.
Уильям лучше понимал Диану, но меньше ее идеализировал. Он был в курсе ее бурной личной жизни. Знал, что таблоиды превратили существование матери в ад и что она заключила с ними сделку. К подростковому возрасту Уильям стал самым доверенным другом Дианы. «Мой маленький древний мудрец» – так она часто называла старшего сына. «Уильям был настолько рассудителен, что вам невольно становилось стыдно, – вспоминала Симона Симмонс, подруга Дианы и ясновидящая. – Он не походил на обычного подростка и в суждениях всегда казался старше своих лет… Не в последнюю очередь это стало следствием прямолинейности Дианы». Жаль только, что принцесса редко прислушивалась к словам сына. «Мам, Башир – плохой человек», – заметил он как-то. Одного этого предупреждения достаточно, чтобы понять: Уильям разбирался в людях лучше, чем его мать.
Диана – как и многие женщины, у которых отношения с мужьями стали дисфункциональными, – использовала старшего сына одновременно как заступника и как барьер. Она постоянно брала его с собой на встречи с журналистами. Пирс Морган описал в дневнике эпизод, позволивший ему с удивительной ясностью увидеть особенности отношений Дианы и Уильяма. В 1996 году во время совместного обеда в Кенсингтонском дворце Диана позволила Пирсу задавать «абсолютно любые» вопросы. Уильяму тогда было тринадцать лет. Несмотря на протесты матери, он попросил у официантов стакан вина. Принц произвел на Моргана впечатление человека, осведомленного обо всех слухах, которые таблоиды распускали о любовниках Дианы. «Он в курсе всех событий странной жизни матери, включая появление тех или иных мужчин рядом с ней», – отметил потрясенный Морган.
Тогда недавним увлечением Дианы считался крепыш Уилл Карлинг, капитан сборной Англии по регби. Они познакомились в 1995 году в спортивном клубе Chelsea Harbour. Уильям обожал Карлинга и несколько раз присутствовал на его встречах с Дианой. Приехав в Кенсингтонский дворец на свидание, тот привез обоим мальчикам по рубашке для регби. Трудно сказать, когда именно Уильям понял, что его герой приезжает к принцессе не только с официальными визитами. Ясно одно: у принца вряд ли остались сомнения после того, как жена Уилла, телеведущая Джулия Карлинг, во всеуслышание потребовала развода, упомянув отношения с Дианой как одну из причин. «Подобное случалось с принцессой и раньше, – рассказывала Джулия журналистам. – Казалось бы, зачем повторять былые ошибки, но она, очевидно, продолжает их совершать».
Диана тоже не стеснялась в выражениях, реагируя на слова миссис Карлинг. «Эта женщина пытается выдоить из ситуации максимум, – заметила она Моргану за обедом. – Честное слово, мы с Уиллом не виделись с июня 1995 года». «В Итоне я повесил снимок Джулии Карлинг на мишень для дартса», – вставил замечание Уильям.
Этот короткий диалог позволяет составить очень ясное представление о взаимоотношениях матери и сына. Идея пригласить будущего наследника престола на встречу с журналистом, который был едва ли не главным мучителем королевской семьи, не казалась Диане чем-то из ряда вон выходящим, что, на первый взгляд, удивительно. (Попытайтесь представить нечто подобное сегодня, в исполнении герцогини Кембриджской, жены Уильяма, и принца Джорджа.) Трудно найти более четкое свидетельство размытости границ и суждений Дианы. Между тем Уильям в свои тринадцать прекрасно знал, как обвести мать вокруг пальца и получить, вопреки ее запрету, бокал вина, причем делал все это в присутствии журналиста. Значит, мальчик уже понимал: статус дает ему преимущество и перед матерью. Уильям не только привык слушать истории о ее любовниках, но, по наблюдениям Моргана, еще и нашел способ справляться со слухами в школе. Фотография Джулии Карлинг появилась на его мишени неслучайно: таким образом Уильям демонстрировал верность матери и сообщал тем, кто шептался у него за спиной, что прекрасно знает об их разговорах.
Ему вообще пришлось довольно рано научиться скрывать свои чувства. Уильям был гораздо восприимчивее, чем могло показаться из-за неизменной бравады. Возвращение в Ладгроув в начале каждого семестра было для него пыткой. Он много плакал, гуляя с отцом среди клумб и сарайчиков Хайгроува, а Чарльз пытался успокоить его, рассказывая, как сам боялся возвращаться в школу. Как-то принц Уэльский сказал одному из служащих, что у Уильяма непростая жизнь из-за того, кем он родился.
Стоило бы признать: обстановка в доме все усугубляла. В то же время, когда вышла срывавшая все покровы книга Эндрю Мортона и отношения между Чарльзом и Дианой накалились до предела, десятилетний Уильям впал в Ладгроуве в такое уныние, что матери пришлось хватать Гарри и мчаться ему на помощь. Совпадение ли это? В начале следующего учебного года газеты сотряс скандал с записями телефонного разговора Чарльза и Камиллы. Страшно даже представить, сколько шуток про тампоны и отца выслушал от одноклассников Уильям. В результате его успеваемость упала, а преподаватели познакомились с Уиллом Разрушителем. Принц оказался в центре истории с травлей другого ученика за то, что тот оскорбил его вечно ссорившихся родителей.
Впрочем, в этом Гарри и Уильям ничем не отличались от многих одноклассников. Их родители обожали своих детей и ненавидели друг друга. На выходных в Хайгроуве Уильям отчаянно пытался создать видимость разговора за обедом, стараясь не замечать гробового молчания отца и матери. Диана не стеснялась плакать при сыновьях. После одной из ожесточенных ссор Уильям проследовал за матерью наверх и подсунул под дверь ее ванной бумажные платочки. «Мне так жаль, что тебе грустно», – сказал он. А Гарри однажды начал молотить отца кулаками по ноге, крича: «Ненавижу тебя, ненавижу! Из-за тебя мама плачет!»
Несмотря на все это, с сыновьями Чарльз был всегда добр и внимателен. Стоило вертолету приземлиться в пятницу днем в Хайгроуве, как принц Уэльский уже спешил поднять мальчиков на руки и покружить, а у ног его радостно лаяли той-терьеры Тигра и Ру. Уильям и Гарри обожали вылазки на природу, где можно было выслеживать добычу и стрелять, им нравилось смотреть, как отец играет в поло. Их связывала любовь к загородной жизни. Ни Чарльза, ни его сыновей не передергивало от вида окровавленных куропаток, которых они освобождали из ловушек, или кроликов, которых приносил Тигра. Гарри нравилось гулять с отцом за руку по саду. «Он любит растения и животных, – отмечал Чарльз. – Я рассказываю ему о них и о том, что у них тоже есть чувства». Диана не знала нежности от Чарльза. Мать, которую мальчики обожали, видела в их отце врага номер один: бессердечного, холодного и готового предать в любой момент.
Война, которую вели Диана и Чарльз, разрывала семью на части. Уильям и Гарри видели, как злится и обижается отец, когда мать уводит их к себе наверх во время долгих выходных, но в приправленном чувством вины веселье от возможности валяться с ней на диване и смотреть на мистера
