Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
«Тест Камиллы» Пит прошел блестяще на одном из ужинов, когда принц посадил его рядом с ней. «Майкл был само очарование, – рассказывал об этом вечере друг пары. – Из старших служащих королевского двора только он правильно повел себя с миссис Паркер-Боулз, а это много значит и для нее, и для принца».
Ее величество была, несомненно, рада дать бестолковому сыну возможность обратиться к услугам ее самого искушенного придворного советника. Она знала: Пит достаточно подкован в делах двора, чтобы разобраться в царившем у принца беспорядке и добиться перемирия в отношениях между Сент-Джеймсским и Букингемским дворцами. Надеялась она и услышать вести об отставке Марка Болланда, которую Пит смог бы устроить. На это ему потребовалось всего четыре месяца: в декабре 2002 года Болланд ушел после резкого телефонного разговора с Чарльзом.
Однако Питу не просто не удалось добиться закрытия дела Пола Баррела, он только усугубил ситуацию. При первой встрече с полицией он отнесся к офицерам покровительственно. Масла в огонь подлило и то, что главному следователю, инспектору Максин де Брюннер, Пит предложил низкий стул и весь разговор возвышался над ней, глядя сверху вниз и обращаясь преимущественно к ее коллеге-мужчине, который был ниже ее по званию. Естественно, оба представителя Скотленд-Ярда были встревожены и возмущены тем, как Пит, вторя принцу и его юристам, словно забыл, что Баррела обвиняют в краже вещей принцессы Дианы, а не Чарльза. Пит намекал на необходимость закрытия дела.
Ничего удивительного в том, что следствие продолжилось. 14 октября 2002 года потрясенный и мертвенно бледный дворецкий предстал перед судом в Олд-Бейли. Нервы его были на пределе. Ему предъявили обвинение в краже 310 предметов из дома покойной принцессы Дианы, общая стоимость которых достигала 4,5 миллиона фунтов. Остальные вещи, обнаруженные при обыске, не учитывались судом, поскольку принадлежали принцу Уэльскому или принцу Уильяму, которые отказались свидетельствовать против Баррела.
В былые времена самоуверенные светские львы и львицы в очередь бы выстроились, чтобы дать показания в его защиту и подтвердить: Диана считала Баррела своей «скалой». Скорее всего, за него заступились бы две известные дамы: леди Аннабелла Голдсмит, вдова миллиардера сэра Джеймса Голдсмита, и близкая подруга Дианы Люсия Флеча де Лима. Однако свидетелями обвинения были приглашены Фрэнсис Шанд-Кидд, леди Сара Маккоркодейл и Колин Тибатт. Последний должен был дать показания о моральном облике подсудимого. Ему так и не довелось этого сделать. Тибатт до сих пор хранит запись так и не прозвучавшего выступления в доме в Чичестере.
Шел одиннадцатый день суда над Полом Баррелом, когда в 8:30 утра произошло то, что не назовешь иначе чем проявлением магического реализма в Британии XXI века. Процесс был остановлен в результате вмешательства Королевы. Уильям Бойс, королевский прокурор, просматривал свежие выпуски газет, готовясь к заседанию. Вдруг в его кабинет вошел командующий Джон Йейтс, представитель Скотленд-Ярда. Только что он переговорил с сэром Майклом Питом, который передал буквально следующее: «Королева кое-что вспомнила».
В предшествующую этим событиям пятницу Королева, принц Филипп и принц Чарльз ехали мимо суда Олд-Бейли на службу в память о жертвах терактов на Бали, которая должна была проходить в соборе Святого Павла. В результате взрывов погибли 28 британских подданных. Заметив толпу у входа, Ее величество поинтересовалась у Чарльза, что происходит. Он рассказал ей о Поле Барреле, который попал под суд за кражу. Оказалось, Королева ничего об этом не знала. Когда самой осведомленной в мире правительнице рассказали подробности дела, она вспомнила, как встречалась с Баррелом пятью годами ранее, вскоре после смерти Дианы: он попросил ее аудиенции, на которой объяснил, почему забирает на хранение некоторые «бумаги» принцессы.
Когда это стало достоянием общественности, люди были потрясены до глубины души. Опустим тот факт, что Елизавета с религиозной методичностью читает все свежие газеты, заголовки которых месяцами прямо-таки кричали о деле Баррела. Опустим и то, что сэр Робин Джанврин годом ранее уже рассказывал ей все это. Можно закрыть глаза даже на то, что эта судьбоносная поездка оказалась первой за долгое время возможностью для всех старших членов семьи собраться и обсудить унизительные последствия судебного разбирательства. Наконец, указанный в документах об обыске перечень украденных предметов совершенно не соответствовал словам Баррела, который стремился позаботиться лишь о паре коробок с «бумагами» Дианы.
Все это не имело значения. В основе обвинения лежало сомнение в благородстве намерений Баррела. Но теперь суду сообщили, что Королева знала обо всем заранее. Подводя итог сложившейся ситуации, журналисты The Guardian отметили: Елизавета стала «главным не-свидетелем в деле "Корона против Баррела". Если она обо всем знала, значит, о краже не может идти и речи. Значит, мистер Баррел вообще ничего не мог украсть». Во всем, что касалось ее семьи, Елизавета поступала одинаково: сначала до последнего игнорировала проблему, а потом наносила решающий удар.
Спенсеры были в ярости. Фрэнсис Шанд-Кидд была абсолютно уверена: Королева специально откладывала признание ради возможности унизить их всех в суде. Дом Виндзоров отреагировал на это только за закрытыми дверями дворца, что ухудшило и без того натянутые отношения между семьями.
Королевский прокурор Уильям Бойс имел славу наименее эмоционального человека во всем британском правосудии. Его речи сравнивали с «ударом дохлой рыбой по голове». Однако новости, которые принес командующий Йейтс, настолько потрясли его, что Бойс даже побледнел и снял парик. Именно ему теперь предстояло сообщить ошарашенным участникам процесса, собравшимся в суде, официальную версию случившегося:
«Поскольку не были упомянуты предметы, принадлежащие Королеве, и принимались меры по избежанию обвинений в том, что Букингемский дворец пытается вмешиваться в ход следствия, Королеве не сообщили обстоятельств возбужденного против мистера Баррела дела.
Таким образом, Ее величество не могла знать, насколько важен для суда тот факт, что мистер Баррел сообщал ей о намерении забрать некоторые предметы на хранение.
Получив от Королевы уточнения по этому обстоятельству, мы предприняли ряд шагов, чтобы донести указанную информацию до полиции».
Один из обозревателей Уайтхолла[31] заметил: «Чтобы остановить ход следствия, понадобилась бы золотая пуля. И ее удалось изобрести». Дело было закрыто. Выходя из зала суда, Баррел бросил репортерам: «За меня заступилась Королева». Поразительно другое: резко прервав судебное разбирательство, дворец даже не попытался юридически обязать бывшего дворецкого держать язык за зубами. Между тем у него все еще хранилась вся информация, которую можно было пустить в ход, и никто не запретил ему продавать ее газетам. Баррел быстро нанял Дэйва Уорвика, известного агента, который устроил настоящий бой за право выкупить историю своего клиента. В итоге она ушла в The Mirror не меньше чем за 300 000 фунтов – это была блестящая победа Пирса Моргана, который буквально увел права на публикацию из-под носа Daily Mail.
После такого удара по репутации уже ни один специалист по связям с общественностью не смог бы помочь принцу Уэльскому. На него обрушилась лавина грязи. Публицист Макс Клиффорд каким-то образом раздобыл все непристойные заявления Баррела и подтверждающие их доказательства, в том числе откровенные детали об отношениях Дианы с многочисленными любовниками. Среди них был и Хаснат Хан, которого в Кенсингтонский дворец на свидание привезли,
