Ближний бой. ЦРУ против СССР - Киркпатрик Лаймен
У нас не было времени договориться о том, чтобы нас впустили через задний подъезд, и мы попросили нескольких солдат-охранников помочь мне подняться по ступенькам парадной лестницы дворца. Пока моя каталка поднималась вверх со ступеньки на ступеньку, я мечтал лишь об одном — чтобы все раскачивавшиеся на плечах у солдат автоматы оказались на предохранителях.
Батиста перед картой Кубы. Внизу — горы Сьерра-Маэстра. 1957 г.
Как обычно, были поданы кофе и сигары, а затем президент Батиста неожиданно удивил нас, предложив сфотографироваться всем вместе на память об этом дне. За годы службы у меня выработалась отрицательная реакция к людям, вооруженным фотоаппаратом. Но я не знал, можно ли оскорбить главу государства, отказавшись сфотографироваться с ним. С надеждой я посмотрел на посла Гарднера, рассчитывая, что у него есть наготове вполне пристойный для данного случая способ отказаться от фотографирования, но он уже согласился. В отчаянии я повернулся к «нашему человеку в Гаване», но он потихоньку успел ретироваться. Итак, меня сфотографировали. Мне ничего не оставалось делать, как шутя заметить, что для меня это нечто необычное и я надеюсь, что фотографии получим только мы в память об этом плодотворном дне. Меня заверили, что, конечно же, так и будет. Как только мы остались одни, я с жаром начал убеждать своего коллегу сделать все возможное, чтобы засветить пленку. Он печально покачал головой и начал звонить по телефону. На следующий день эта фотография появилась в одиннадцати гаванских газетах, причем визит характеризовался как официальный и были указаны моя фамилия, должность и организация, где я служу. Таким образом, меня использовали в качестве подпорки для поддержания шатающегося и становящегося все более непопулярным режима.
Деловая часть встречи с президентом Батистой прошла, как и ожидалось, гладко и хорошо. Он отчаянно нуждался в помощи со стороны Соединенных Штатов. Мы кратко обсудили военную обстановку в провинции Ориенте, и я попытался выяснить, почему кубинская армия не может действовать против мятежников достаточно эффективно. Затем разговор зашел об Аврааме Линкольне, любимом авторе Батисты. Было совершенно ясно, что ему очень хотелось быть кубинским Линкольном.
Моя третья и последняя поездка на Кубу состоялась в сентябре 1958 года. Мы по-прежнему стремились укрепить БРАК и добиться, чтобы эта организация стала действенным средством борьбы против коммунистов. Мы хотели также прояснить для себя факт увеличивающихся посещений кубинских портов советскими фрахтовыми судами, перевозящими сахар. С этой целью я захватил с собой специалиста, хорошо знающего русский язык, служившего долгое время в годы второй мировой войны на флоте, где он помогал обучать моряков советского торгового флота. Мы надеялись, что он встретит кого-либо из своих бывших учеников на Кубе и сумеет установить с ними полезные контакты.
Самолет, которым мы летели в Гавану, был переполнен, и я сразу же, едва взглянув на попутчиков, понял в чем дело. Рейс следовало бы назвать «рейсом для азартных игроков». Мужчины были облачены в кричащие рубашки, яркие спортивные куртки; лишь меньшинство их было в пиджаках. Все они либо сосали сигары, либо жевали резинку, и не успел самолет взлететь, как они начали приставать к буфетчику и стюардессе, чтобы те подавали охлажденный дайкири — напиток, обычно подающийся во время рейсов на Кубу. На женщинах были открытые платья, более подходящие для пляжа, но, очевидно, приемлемые и за игорным столом. Все говорили одновременно, и все они, видимо, были знакомы друг с другом. На мой вопрос стюард пояснил, что такая картина наблюдается во время этого рейса каждый вечер. Вся «компания» летит в Гавану, чтобы предаваться там веселью и азартным играм, а первым утренним самолетом возвращается в Майами.
В аэропорту Гаваны сразу же бросалось в глаза, что политическая обстановка в стране стала более напряженной. Трудно сказать, какие приметы свидетельствовали об этом, — быть может, большее количество солдат. Процедура проверки паспортов и багажа иммиграционными властями в таможне оставалась прежней. Как и раньше, нам предложили бесплатно стакан холодного дайкири.
В обстановку нас начали вводить уже по дороге из аэропорта, и продолжалось это в течение нескольких часов уже по прибытии в наши апартаменты за аперитивами и обедом.
Нам рассказывали о прогрессирующем падении авторитета правительства Батисты и резком усилении оппозиции, объединяющейся вокруг «Движения 26 июля» во главе с Фиделем Кастро. Получался зловещий заколдованный круг. На участившиеся случаи террористических актов оппозиции полиция и военная разведка отвечали поистине варварской жестокостью. Мне рассказывали, что один из самых популярных иллюстрированных еженедельников на Кубе, широко распространенный журнал «Богемия», пытался втайне вести учет людей, замученных или казненных полицией, и, по его оценкам, в настоящее время только в Гаване каждую неделю убивают 10 человек.
Я относился к этим рассказам недоверчиво, пока мои друзья не принесли фотографии, подтверждающие правоту их слов. На фотографиях, сделанных врачом, была изображена женщина, которая обратилась к этому врачу за помощью. Она была учительницей, и ее арестовали вместе с одним из ее учеников по подозрению в заговорщической деятельности против правительства. Полиция доставила арестованных в тюрьму, где их подвергли пыткам. Женщину жестоко избили, а юношу пытками довели до бессознательного состояния. Их выпустили, так как вмешалась сестра учительницы, к счастью, имевшая друзей в достаточно высоких правительственных сферах. Лечивший женщину врач сказал, что никогда прежде не видел ничего подобного тому, во что превратили ее тело. С ее разрешения он сфотографировал ее, зная, что есть еще люди, не верившие или не понимавшие, что происходит. Ужасные раны на теле женщины выглядели внушительно и убедительно. Не менее убедительными были поступавшие одно за другим сообщения о том, что сыновья из известных кубинских семей, вступившие в студенческие организации или присоединившиеся к «Движению 26 июля», были арестованы или убиты.
Именно такого рода зверства стоили Батисте потери поддержки народа Кубы. Первоначально движение во главе с Кастро привлекало лишь самых отъявленных экстремистов, крайне левых элементов и ту часть студенчества, которая всегда настроена революционно. Было известно, что в горах Сьерра-Маэстра находятся и некоторые коммунисты. Там была Вильма Эспин, которую знали как коммунистку, когда она обучалась в аспирантуре в Соединенных Штатах. Впоследствии она вышла замуж за Рауля Кастро. Был там и Че Гевара, известный аргентинский революционер. Известно было также, что сам Фидель участвовал в событиях в Боготе — в беспорядках, организованных в столице Колумбии в 1948 году, которые сорвали работу Межамериканской конференции. Трудно было определить число коммунистов в составе кадровых партизан Кастро или в «Движении 26 июля». Кастро был известен как революционер, когда еще был студентом Гаванского университета. Он приобрел известность в связи с неудачным нападением на казарму Монкада 26 июля 1953 года — этой датой было названо впоследствии возглавленное им движение. Но мы не были уверены, считает ли он сам себя коммунистом.
Кубинские правительственные войска расстреливают повстанца
К осени 1958 года, по имевшимся оценкам, 80 процентов населения выступали против режима Батисты. Хотя «Движение 26 июля» в другой обстановке не пользовалось бы такой значительной поддержкой, оно быстро приобретало все больше сторонников по всей Кубе; только армия спасала Батисту от катастрофы.
Я поинтересовался, насколько успешно действует армия против партизан, и мне ответили, что она бездействует: солдаты крайне редко отваживались покинуть свои казармы и, по-видимому, весьма неохотно отправлялись в горы на поиски повстанцев. Обычной была такая картина: войска попадали в засаду, затем следовали молниеносные удары, влекущие за собой большие потери, после чего диверсионные акты продолжались.
