Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Об истинном состоянии Камиллы можно догадаться по фотографии, которая появилась в газете The Mirror в марте 1993 года. На ней миссис Паркер-Боулз едет в Миддлуик-хаус, повязав плотный темный шарф как косынку. Камилла выглядит подавленной, нет ни охраны, ни защитников. Она была выжата. Единственным утешением оставалось прохладное сочувствие со стороны тех, кто входил в ее и Чарльза круг общения. У многих из этих людей тоже были интрижки на стороне, и поэтому каждый чувствовал неловкость после того, как пресса обнародовала запись разговора, попирающего все нормы морали в том, что касается брака. Камилла и Чарльз не только разрушили собственную репутацию, но и подставили целый класс.
В прошлом королевских любовниц терпели, их появление не было ни для кого неожиданностью, но то в прошлом, в эпоху всеобщего пиетета перед монархами, когда легко было сохранять все в тайне. На званом ужине в Лондоне кузина Королевы, принцесса Александра Кентская, заговорила об этом с Вудроу Уайеттом. 16 февраля 1993 года он записал в дневнике: «Она с тревогой поинтересовалась… выживет ли, по моему мнению, монархия. Все они, очевидно, очень обеспокоены».
Даже Чарльз боялся услышать ответ на этот вопрос – впрочем, пугало и то, что такой вопрос вообще мог прозвучать. Если бы от стыда можно было умереть, он бы давно скончался. Принц прекрасно понимал, что подставил под удар весь институт монархии и что насмешки, которые сыпались на него со всех сторон, помешают важным благотворительным проектам его многочисленных фондов. Его популярность едва держалась на отметке 4 %. Когда Чарльз попытался без особого шума приехать в общежитие для людей с ментальными расстройствами на востоке Лондона, кто-то спросил его: «Неужели вам не стыдно?» Королева, раньше сдержанно не одобрявшая связь с Камиллой, теперь относилась к любовнице сына с холодным отвращением. Принц Филипп позволял себе замечания, подобные тому, что его сын «не годится в короли». Общество было с ним солидарно: 42 % подданных считали, что принц Уэльский вообще не должен занимать престол, никогда; 81 % респондентов отвечали «нет» на вопрос о перспективе «через несколько лет». Это беспокоило родителей Чарльза. Они не могли не заметить, что пятеро королей и королев стран Европы, присутствовавших пятнадцать лет тому назад на похоронах лорда Маунтбеттена, находились теперь в изгнании. Диана тем временем продолжала оставаться любимицей публики, хотя в прессу попала запись и ее телефонного разговора с Джеймсом Гилби, которого она ласково называла Осьминожком. Не говоря уже о публикациях после мемориальной службы по графу Уэстморленду, прошедшей в ноябре 1993 года. На ней Диана, по словам журналистов, выглядела великолепно, а Камилла – достаточно старой, чтобы казаться ее матерью.
Спустя девять месяцев после того, как телефонный разговор Чарльза и Камиллы был обнародован, Джеймс Лиз-Милн, историк и автор дневников, в записи от 4 сентября 1993 года зафиксировал впечатления от встречи с Паркерами-Боулзами и их детьми в гостях у герцога и герцогини Девонширских, ближайших друзей принца Уэльского. Лиз-Милн отметил, что Камилла «некрасива и утратила задор и внутренний огонь»: «Очевидно, переживания измучили ее. В магазинах женщины плюют ей вслед, за ней постоянно следуют папарацци. Она ходит опустив голову и укладывает когда-то разлетавшиеся в стороны волосы так, чтобы они скрывали лицо». Верные друзья Чарльза из аристократических кругов теперь все чаще беседовали с ним поздно вечером. Вызывало тревогу, что его сильно увлекла история самоубийства кронпринца Рудольфа и его любовницы, которое произошло в 1889 году. Тела наследника трона Австро-Венгрии и его возлюбленной нашли в охотничьем замке Майерлинг, к юго-западу от Вены. «То-то пресса повеселится, если я проверну подобное», – мрачно твердил Чарльз.
Поговаривали даже, будто он присматривает недвижимость в Тоскане – дурной знак, учитывая, что этот регион Италии прославился как «рай для изгнанников». Королеву-мать все это обеспокоило настолько, что она пригласила принца на завтрак в Кларенс-хаус и (не заговаривая о Тоскане) побудила его вспомнить о визите, нанесенном попавшему в опалу герцогу Виндзорскому, когда тот на закате дней жил в Париже возле Булонского леса. Это был способ ненавязчиво напомнить Чарльзу, что случается с теми, кто отказался от обязанностей, и насколько пустой стала жизнь Эдуарда после отречения от престола.
III
Чарльза ожидал еще один провал: 29 июня 1994 года он появился в телевизионном документальном фильме своего друга, Джонатана Димблби, и подтвердил факт измены. Фильм под названием «Чарльз: Скрытный мужчина и публичный человек» (Charles: The Private Man, The Public Role) должен был анонсировать выход официальной биографии. Время оказалось неудачным как для автора, так и для объекта его внимания. Фолиант на 620 страниц, заслуживший похвалу критиков и основанный на тщательно собранных и проверенных фактах, навсегда оказался связан с неудачной репликой, вызвавшей эффект разорвавшейся бомбы.
К сотрудничеству с очаровательным отпрыском семейства, прочно связанного с телеканалом BBC, Чарльз подошел с отчаянным упорством, достойным лучшего применения. Он предоставил Димблби 10 000 личных писем и дневники, дал ему несколько долгих вдумчивых интервью. И Королеву, и принца Филиппа не привела в восторг наивность наследника престола; содержание книги они и вовсе нашли оскорбительным. «Королева, по слухам, вздохнула, поджала губы и пробормотала: "И до этого дошло"». У родителей Чарльза никогда не было времени выслушивать драматические истории о тяготах учебы в Гордонстауне (например, о том, как однокурсники поколотили принца подушками – тот слишком громко храпел ночью). В конце концов, его младшим братьям учеба не нанесла подобных психологических травм. Не понравился Королеве и ее образ холодной и отстраненной родительницы. Принц Филипп был описан как жестокий тиран, хотя сам он помнил детство Чарльза в совершенно ином свете: они вместе проводили время, выезжая на пикники в Балморале, на ночь он читал сыну «Песнь о Гайавате» (Димблби упоминал об этом факте, но пресса предпочла его проигнорировать). Во время летних каникул они вместе с сестрой Чарльза, Анной, ходили под парусом на двенадцатиметровой яхте The Bloodhound.
Для Камиллы хуже всего оказались слова, которые Чарльз произнес где-то в третьей четверти долгого интервью, сидя на обитом ситцем диване Хайгроува. Димблби спрашивал его, правда ли, что принц после женитьбы на леди Диане Спенсер пытался «быть преданным и достойным мужем своей жене». «Да, конечно, – ответил Чарльз. А потом произнес фразу, которая стала смертельным приговором: – До того времени, когда все развалилось, мы оба пытались». Бинго! Адюльтер подтвержден. Таблоиды немедленно разразились громкими заголовками. Новый номер News of the World Пирса Моргана поспешно разнес вести: «Чарльз: Я никогда не любил Диану».
Джеймс Лиз-Милн был одним из множества аристократов, кто скептически отнесся к этому интервью. Всеобщее осуждение Чарльза было первым предвестником позора, который пришлось пережить позднее принцу Эндрю, когда тот пытался отбиться от обвинений в близкой дружбе с Джеффри Эпштейном, американским мультимиллионером и педофилом, и в связи с семнадцатилетней Вирджинией Робертс. Его интервью Эмили Маитлис для BBC в 2019 году стало катастрофой.
«Я посмотрел только несколько минут интервью принца Чарльза, – писал Лиз-Милн в дневнике 28 июня, – но и этого мне хватило, чтобы осудить всю затею. Я увидел мужчину средних лет, идеалиста, который с трудом подбирал слова, хмурился, стремясь выглядеть умнее, морщил лоб и гримасничал. С его стороны было ошибкой признать нарушение законов брака. Следовало скорее отказаться обсуждать этот вопрос, и неважно, насколько сильно было давление».
Того же мнения придерживался и Дики Арбитр, в прошлом пресс-секретарь Королевы. «Вся эта передача сплошь жалобы и стенания, гол, забитый в собственные ворота. Из-за нее испортились отношения не только между принцем и принцессой, но и между
