Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
«Свидетельство матери стало для нее тяжелым ударом и оставило глубокую рану, – вспоминала Барбара Гилмор (ее муж был одним из крестных отцов Дианы). – Между ними пролегла пропасть, и навести мосты они уже не смогли. Мне не понять, почему Рут так поступила».
Боль, которую причинило Фрэнсис предательство леди Фермой, стала финальным аккордом в драме, навсегда изменившей жизнь Дианы. Ей, как и другим детям, не сказали, почему на самом деле ушла их мать. Диана навсегда запомнила, что ее жестоко бросили. Фрэнсис даже не пустили на порог, когда она вернулась в Парк-хаус через несколько месяцев, чтобы попытаться забрать Диану и ее младшего брата. «Дом был настолько велик, что дети даже не слышали, как я зову их снаружи», – вспоминала Фрэнсис.
Когда она уехала вместе с Питером Шандом Киддом на остров Силь, пытаясь защититься от злобных сплетен, распускаемых джентри Норфолка, дети почувствовали себя преданными дважды. Яркий образ матери исчез, на его месте образовалась черная воронка, из-за которой Диана всю жизнь не чувствовала себя в безопасности и боялась потерь. Еще до встречи с принцем Чарльзом ее аристократический фасад то и дело давал трещину, выпуская наружу ярость, которую девушка испытывала каждый раз, когда чувствовала, что ею пренебрегают.
В пятнадцать лет Диана пережила новое потрясение: отец женился на Рейне Ледж, бывшей жене девятого графа Дартмутского, напыщенной светской львице. Дети узнали новость из газет. Свадьбу отметили роскошным приемом в Элтропе, на который никого из них не позвали. Что примечательно, именно вечно краснеющая Диана – тогда еще подросток – должна была, как решили сообща дети, отомстить отцу. Она была его любимицей, и тем больнее для нее было предательство. Вернувшись из школы, она отыскала Джонни Спенсера в доме. Он решил, что девочка бежит к нему, рассчитывая на теплые объятия, но, оказавшись рядом, Диана размахнулась и ударила отца по лицу. «Это тебе от всех нас за ту боль, что ты причинил», – выкрикнула она, покраснев от гнева.
И это еще не все. Накануне свадьбы ее брата Чарльза и модели Виктории Локвуд в 1989 году Диана, разозлившись на оскорбительные комментарии Рейны в адрес Фрэнсис, столкнула мачеху с лестницы и наблюдала за падением. «Я почувствовала колоссальное удовлетворение, – призналась Диана наставнику по речи Питеру Сеттелену два года спустя. – Я так разозлилась. Мне хотелось ее удушить… А она все повторяла: "Диана, ты так несчастлива в браке. Очевидно, ты просто завидуешь нашим отношениям с твоим папой"». На это Диана ответила ей: «Мы всегда тебя ненавидели».
Неплохо. Вряд ли можно было найти девушку, хуже подходящую на роль невесты, вступающей в брак без любви. Чарльз был не способен отказаться от Камиллы, и его отношение неизбежно пробудило в Диане худшие детские страхи. Позднее ее боязнь быть отвергнутой нашла выход в причинении себе вреда. Герцог Мальборо рассказывал Петронелле, дочери влиятельного политика Вудроу Уайетта, что Диана однажды порезала все галстуки принца Чарльза и ударила себя ножницами.
Однако ничего из этого невозможно было прочитать в ясных голубых глазах девятнадцатилетней дочери Джона Спенсера. Публика влюбилась в ее образ в ту же секунду, как в газете The Sun была опубликована первая фотография: Диана стоит возле детского сада Young England с двумя малышами на руках, на ней летняя юбка с цветочным рисунком. В лучах солнца ткань просвечивает, позволяя оценить длинные стройные ноги. Этот снимок стал не менее известным, чем фотография Мэрилин Монро, сделанная на несколько десятилетий раньше, вот только Диана излучала непорочность.
Пройдет два года и миссис Паркер-Боулз, обычно весьма проницательная, будет задаваться вопросом: как вышло, что «идеальная куколка» оказалась настолько неидеальной?
Глава 3
Дикие годы
Камилла, держись!
I
Проблемы в браке принца и принцессы Уэльских – как и присутствие в нем Камиллы – удавалось успешно отрицать, пока не случилось подряд два события, вызвавших в обществе эффект разорвавшейся бомбы. Первую заложила и привела в действие Диана, второй стали записи того шестиминутного разговора, в ходе которого принц и его любовница обменивались сальными репликами. Известно, что он состоялся в злополучном декабре 1989 года, но пресса заполучила пленку спустя четыре года.
Книга Эндрю Мортона «Диана: Ее истинная история» (Diana: Her True Story In Her Own Words), которая вышла в июне 1992 года, стала своеобразной мстительной исповедью принцессы. Ее личный секретарь, Патрик Джефсон, вспоминал, что к тому времени напряжение во дворце достигло наивысшей точки и готово было выплеснуться наружу: «Казалось, мы все наблюдаем, как из-под закрытой двери расползается лужа крови».
Мортон буквально сорвал завесу тайны, которая позволяла Камилле все это время встречаться с Чарльзом. Объявив ее любовницей принца, он обвинил ее в том, что она разрушила «долго и счастливо» наследника престола и принцессы, будто шагнувшей в наш мир прямо из сказки. Камилла оказалась один на один с разъяренной общественностью: у нее не было защиты дворца или налаженного механизма публикаций, которые оберегали представителей королевской семьи. Паркеров-Боулзов завалили гневными письмами, номер телефона пришлось сменить, на пороге дома ночевали журналисты. «Оставалось только привыкнуть к тому, что эти люди гоняются за тобой на мотоциклах и машинах, – рассказывал сын Камиллы, Том. – Добрая половина из них ведет себя очень грубо, и это страшно раздражает».
В день публикации первого из отрывков книги Мортона, Паркеры-Боулзы и Том прибыли вместе на состязания по поло за королевский Кубок Альфреда Данхилла. Чемпионат проходил в Большом Виндзорском парке. Семья разместилась в королевской ложе. «Не буду же я хоронить себя заживо только из-за того, что обо мне пишут в газетах, – отбивалась от нападок прессы Камилла. – Ни за что. Ради чего?» Супруги демонстрировали единство не только ради самих себя, но и ради детей. Эндрю недавно повысили до бригадира. До этого он занимал пост с невероятным названием – подполковник, командующий дворцовой кавалерией и церемониальный носитель серебряного жезла королевы Елизаветы II – и был не слишком рад всеобщему злорадству по поводу того, как часто его «серебряный жезл» оставался без внимания жены. Спустя несколько дней после той памятной публикации Чарльз Спенсер-Черчилль, высмеивая Эндрю, сравнил его с рогоносцем Эрнестом Симпсоном[20].
Откровения Мортона шокировали не только общественность. Том Паркер-Боулз, которому тогда было семнадцать лет, учился в Итоне, его сестра Лора – ей исполнилось четырнадцать – жила в школе-пансионе. Оба, в отличие от Гарри и Уильяма, почти ничего не знали о происходящем между родителями. Камилла столкнулась не только с атакой журналистов, но и с реакцией детей-подростков, потерянных и ранимых. Они больше не могли гордиться присутствием в своей жизни принца Уэльского – теперь это было источником позора. Лора особенно стремилась защитить отца. Когда принц звонил и просил к телефону Камиллу, она отказывалась передавать его просьбу – а еще нередко снимала трубку параллельного аппарата и кричала: «Почему вы не перестанете общаться с мамой? Почему не оставите нас в покое?» Единственный выживший в этом бурном море событий либо отмалчивался, либо называл статьи лживыми. «Это выдумка, просто выдумка. Добавить мне нечего», – стойко твердил Эндрю Паркер-Боулз.
Мортон выдвинул множество предположений, но одним из самых разрушительных стало обвинение в том, что отношения Чарльза и Камиллы не прекращались после женитьбы принца на Диане. Улик было немало. Например, Чарльз нередко удалялся в ванную комнату Хайгроува с (только вообразите!) одним из первых огромных радиотелефонов, чтобы поговорить с Камиллой.
Ей легко было поддерживать в нем страсть: помогли навыки, приобретенные в первые годы брака с Эндрю. Камилла разделяла все интересы принца Уэльского
