Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
6.4.2.4 Социальная психология популизма: жертвенность и коллективный эгоизм
Что касается идеологического спроса, то в рядах популистского электората активно культивируется комплекс жертвы. Естественно, как мы упоминали ранее, существующие социальные конфликты и разногласия уже закладывают фундамент для такого рода эмоций, и популистам «остается только представить „народ“ как некое единое и неопределенное целое ‹…›, смешать испытываемые обиды от разнообразных несправедливостей, и слепить из всего этого совокупный образ жертвы»[726]. Это создает спрос на лидера, который может защитить людей и восстановить справедливость, или – как это называет Паппас – на некое метафизическое спасение[727]. Однако данный способ определения «их» влечет за собой любопытную смену ролей: подвергаясь стигматизации, группы, которые обычно являются жертвами, представляются в качестве обидчиков. Кроме того, сами стигматизированные группы зачастую становятся жертвами популизма в том смысле, что моральные ограничения на допустимое обращение с этими группами полностью исчезают. Записанные в ряды враждебных «они», стигматизированные группы не только лишаются всякой солидарности со стороны большинства, но и начинают испытывать дискриминацию, оправдываемую законом. Конечно, мафиозное государство идеального типа не принимает откровенно расистские законы, так как оно всего лишь пользуется идеологией, а не управляется ей. Вместо этого оно может подавлять автономные организации, представляющие меньшинства, которые приближаются к тому, чтобы превратиться в реальных политических акторов. Но даже тогда коллективная стигматизация всегда сопровождается предложениями индивидуального покровительства для представителей стигматизируемых групп. Соглашаясь на получение покровительства (крыши) [♦ 3.6.3.1], представители меньшинств также становятся клиентами и не могут больше высказываться по вопросу интересов их родного сообщества. Приемная политическая семья использует их для того, чтобы продемонстрировать, что ее члены на самом деле не антисемиты, не расисты, не гомофобы и так далее, несмотря на стигматизацию в политических кампаниях. И все же риторика, которую обычно используют пользующиеся идеологией популисты, создает атмосферу ненависти и может также порождать склонность к самосуду.
Комплекс жертвы влечет за собой другие психологические последствия, которые, в свою очередь, обратно взаимодействуют с содержанием популистского нарратива, повышая его эффективность в качестве идеологического инструмента. Социальную психологию популизма можно резюмировать следующим образом:
1. популист создает комплекс жертвы, определяя «их» как врагов «нас»;
2. комплекс жертвы избавляет популистский электорат от морального долга заботы о ближнем, так как теперь именно жертвы («мы») заслуживают эмпатии, а не обидчики и не-жертвы («они»);
3. спасение введет к моральному нигилизму, то есть к полному безразличию относительно того, что происходит с другими (при этом риторика постоянно ссылается на будто бы универсальные моральные ценности [♦ 6.4.2.2]);
4. моральный нигилизм ведет к отказу от солидарности, так как популистский электорат больше не считается с интересами других людей;
5. отказ от солидарности позволяет открыто проявлять себялюбие, то есть избиратели чувствуют облегчение от того, что они наконец-то могут начать помогать самим себе, а не другим, которых теперь можно оставить на произвол судьбы, не нарушая при этом никаких моральных обязательств;
6. себялюбие перерастает в коллективный эгоизм, так как охватывает всю группу своих («мы»), то есть воображаемое сообщество, через отсылку к которому оправдывается отказ от солидарности[728];
7. коллективный эгоизм лишает моральной опоры процесс публичного обсуждения, потому что коллективное посредничество и комбинирование разнонаправленных интересов имеет смысл только тогда, когда интересы других индивидов и групп принимаются во внимание (то есть когда себялюбие не принимает крайнюю форму морального нигилизма).
Одним словом, комплекс жертвы, навязываемый популистскому электорату, заставляет этих людей отказаться от коллективной эмпатии в пользу коллективного эгоизма. Публичное обсуждение по своей сути – это соревновательное и совещательное урегулирование разногласий, обусловленных несовпадением интересов различных эго. Оно основывается на принципе взаимной ответственности и утверждении о том, что все люди равны с точки зрения человеческого достоинства [♦ 4.2.2]. Публичное обсуждение – это проводник коллективной эмпатии, а значит, оно также должно исключать коллективный эгоизм, позволяющий отказаться от морали и эмпатии в пользу ограниченного себялюбия. Отрицая необходимость структурных институтов, призванных выступать посредниками воли народа, популист дает понять, что не считает нужным принимать во внимание интересы различных групп и ставит интересы своей группы «мы» превыше всех прочих [♦ 4.2.3]. Популизм разрушает моральные ограничения и освобождает людей от бремени заботы о ближнем, и поэтому он бросает вызов не только институциональной структуре либеральной демократии, но и ее моральной основе. Эта черта является одной из главных привлекательных сторон популизма, особенно для тех людей, чьей реакцией на порядок открытого доступа и либерализм была экзистенциальная тревога [♦ 6.2.2.5]. Так, функциональная когерентность образа «они» является двусторонней: он дает людям волю почувствовать себя настоящей жертвой и начать игнорировать интересы других групп, а также он объединяет людей под лидерством популиста, который получает возможность с легкостью определять образ общего врага.
Идеология, нормализующая неприязнь к другим социальным группам, – это как раз то, что использует приемная политическая семья, чтобы убедить группы, не являющиеся бенефициарами режима, стать ее сторонниками. Общность проигравших, так же как и общность по интересам, лежащая в основе приемной политической семьи, обладает сильным сплачивающим потенциалом. Образ «нас» буквально связывает победителей и проигравших в одно воображаемое сообщество, хотя целостность той части группы, которая не входит в приемную политическую семью, и близко не сравнится со сплоченностью и строгой иерархией однопирамидальной патрональной сети [♦ 6.2]. Именно поэтому некорректно описывать популистский электорат через понятие «трайбализм»[729], так как триба или племя – это вполне реальное, а не воображаемое сообщество, которое при этом основывается на сильных родственных и этнических узах [♦ 3.6.2.4]. Кроме того, племя подразумевает наличие внутренней солидарности между его членами, которые сами определяют себя как «мы». В свою очередь, «мы» как воображаемое сообщество не подразумевает такой (горизонтальной) солидарности между его участниками и заменяет ее ограниченным себялюбием. Популизм дает коллективную субъектность индивидуальному эгоизму, и точно так же, как интересы элит имеют приоритет над ценностями конституционализма в глазах приемной политической семьи, эмоциональная общность и нормализация отказа от солидарности нейтрализуют эффективность аргументации в глазах популистского электората. Это полностью парализует эмпатию к тем, кто находится в другой жизненной ситуации.
