Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович
В-шестых, необходимо отметить, что неэлекторальные режимы (диктатуры) идеального типа практикуют массовый террор и гораздо более жестокие репрессии, чем возглавляемые популистами электоральные режимы (автократии). Это происходит потому, что марксизм-ленинизм поддерживает значительно меньший процент населения (по сравнению с популизмом), так как он практически полностью исключает людей из процесса управления, что делает его диктаторскую природу более явной. Как показывает история, популисты были гораздо более убедительны в своих призывах к народу добровольно надеть на себя ярмо[641], и даже когда коммунисты добивались успеха, это происходило скорее в силу материальной легитимности, то есть обуславливалось ростом уровня жизни людей [♦ 6.3][642]. И все же марксизм-ленинизм не теряет своей актуальности в первую очередь потому, что эта идеология достаточно хорошо объясняет действия государства и устройство институтов в коммунистических диктатурах [♦ 6.4.1].
Седьмым и последним отличием между популизмом и марксизмом-ленинизмом является то, что последний придерживается определенной политической программы. Сущность этой программы заключается в слиянии сфер социального действия под властью партии-государства в целом и в национализации и коллективизации в частности [♦ 5.5.1]. Так, популизм, как это ни парадоксально, дает верховному патрону больше простора для маневра, чем марксизм-ленинизм – генеральному секретарю партии, который вынужден следовать коммунистической идеологии. Разумеется, поскольку в коммунистических диктатурах отключены механизмы контроля, а террор и принуждение применяются гораздо более широко, чем в патрональных автократиях, изменения в политической программе, а также идеологии вполне возможны[643]. Тем не менее у номенклатуры все же есть некая точка отсчета, которая устанавливает (более или менее мягкие) ограничения для конкретных направлений политики, тогда как у приемной политической семьи таких ограничений нет. Как бы то ни было, в обоих режимах интерпретация общего блага присваивается правящей политической элитой, и, соответственно, в ее руках концентрируется власть, необходимая для принятия государственных решений.
4.2.5. Типы легитимности по веберу: популизм как требование легально-рациональной легитимности
Мы закончили изложение идеологических оснований гражданской легитимации в трех режимах полярного типа. Теперь имеет смысл сравнить их с типами легитимного господства Вебера, которые также иногда используют для описания этих режимов. В своем труде «Хозяйство и общество» Вебер различает три «чистых типа» легитимного господства: (1) легальное, которое базируется «на вере в легальность зафиксированных в формальных актах порядков и прав распоряжения, принадлежащих тем, кто призван к господству на основе этих порядков»; (2) традиционное, основанное «на повседневной вере в святость издавна действующей традиции и в легитимность основанного на этой традиции авторитета»; и (3) харизматическое, основанное «на выходящем за пределы повседневного опыта убеждении в святости или героической мощи или совершенстве какой-то персоны и провозглашенного или созданного ею порядка»[644]. Другими словами, главное оправдание легального господства звучит следующим образом: «потому что это закон»; традиционная власть опирается на формулу «потому что таков обычай»; тогда как харизматическая власть использует утверждение «потому что этот лидер – самый выдающийся».
По мнению Вебера, власть, основанная исключительно на одном типе господства, является редким явлением, и легитимное господство в современных государствах, как правило, базируется на комбинации всех трех типов[645]. И хотя мы всецело согласны с ним и также говорим о доминирующих типах легитимации в шести идеальных типах режимов, а не о тотальных, наш анализ трех идеологических оснований показывает, что их нельзя в полной мере описать, используя только эти три веберианских термина. В частности, Вебер описывает легальную власть как «рациональный» тип правления, однако, в нашем случае этот признак подходит ко всем трем режимам полярного типа. Действительно, все они рациональны в двух смыслах. Во-первых, во всех трех идеологиях порядок прихода к власти четко обозначен: как в конституционализме, так и в популизме выборы играют центральную роль в обеспечении легитимности правящих политических элит, тогда как в марксизме-ленинизме партия берет на себя роль авангарда общества, доказав свой потенциал путем успешного руководства революцией. Во-вторых, профессиональная бюрократия, которую Вебер связывает в основном с легально-рациональной властью, при которой иерархически организованное госуправление проявляет себя в наиболее совершенном виде[646], также играет важную роль во всех трех наших режимах идеального типа, хотя и в разных формах [♦ 3.3.5]. Кроме того, у популизма и марксизма-ленинизма есть свойство, которое нельзя отнести ни к одному из веберианских типов, а именно: они легитимируют деятельность правителей, ссылаясь на коллектив, а не на закон, традиции или исключительность отдельного лидера как таковые.
Это указывает на то, что теории Вебера недостаточно для того, чтобы описать интересующие нас явления. Так, понятие «рациональности» по изложенным выше причинам следует считать зонтичным и выделять в его рамках как минимум два подтипа: легально-рациональную и субстантивно-рациональную легитимность[647]. Первый подтип представляет собой то, что Вебер называет собственно легальной (рациональной) легитимностью, то есть такое положение вещей, при котором люди расценивают упорядоченные законные процедуры, осуществляемые государством, а также позволяющие выбирать представителей и принимать решения, как самоцель. Таким образом, если кто-то получает власть посредством этих процедур и руководствуется ими в своем управлении, он автоматически приобретает легитимность. В случае субстантивной рациональности институты, хотя и продолжают существовать и играют важную роль в легитимации политической системы и/или управлении ею, скорее рассматриваются не как самоцель, а как средство достижения общего блага (Таблица 4.3).
Конституционализм опирается на легально-рациональную легитимацию, популизм отказывается от последней, заменяя ее на субстантивно-рациональную. Марксизм-ленинизм, по сути, делает то же самое (то есть переключается с легальной рациональности на субстантивную), но при этом является открыто революционной идеологией. В режимах, где марксизм-ленинизм – доминирующая идеология, сохраняется соответствие формальных правил и практики: как мы показываем ниже, коммунисты открыто провозглашают свою приверженность субстантивной рациональности и устанавливают диктатуру, формально оправдываемую необходимостью защитить рабочий класс. В отличие от этого патрональные автократии никогда не возводят защиту интересов отдельной группы людей в ранг
