Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр

полномочий, но и образом жизни: люди, принадлежащие к различным (формальным) уровням номенклатуры и общества пользуются разными бюрократически регулируемыми потребительскими корзинами. Такое положение дел является результатом бюрократического перераспределения ресурсов, управлением, планированием и исполнением которого также занимается номенклатура[602]. С другой стороны, партии-государства, особенно в более мягких формах коммунистической диктатуры, могут использовать программы, фокусирующиеся на увеличении материальных благ и направленные на постоянное улучшение уровня жизни граждан на нормативной основе[603]. Этого можно добиться за счет повышения заработной платы и других доходов, которые люди получают преимущественно от государства, обладающего монополией на средства производства. Что касается влияния таких мер на материальную легитимность в коммунистических странах, исследователи выдвигали идею об «общественном договоре», утверждая, что люди «отказались от своей свободы», то есть не бунтовали против угнетения в обмен на то, что государство гарантировало и постепенно повышало их экзистенциальный статус[604]. Идеология тоже играет немаловажную роль[605]. И хотя можно усомниться в том, что люди, которые сталкиваются с экономической реальностью коммунизма, действительно убеждены, что «авангард» служит их интересам, мощная пропаганда и отсутствие альтернативных СМИ формируют закрытую сферу коммуникации [♦ 4.3.1.2]. Таким образом, коммунистическая пропаганда – это способ, по меньшей мере в той же степени, что и метод чистого убеждения, заявить о всеобъемлющей политической власти. В такой среде люди постоянно подвергаются массированному воздействию пропаганды и при этом редко слышат какую-либо другую риторику, что означает, что они находятся в плену принятой в рамках режима системы смыслов, так же как они находятся в плену у самого режима[606]. Наконец, увольнение с работы играет третичную роль в политическом увещевании масс. Несмотря на то, что человека можно уволить с работы, если он не демонстрирует достаточную преданность режиму, а карьерный рост немыслим без открыто выражаемой поддержки коммунизма, для коммунистических диктатур характерна полная занятость[607]. Это означает, что режим при помощи первичных средств принуждения покушается не на экзистенциальное положение людей как таковое, а на их личную свободу.

Что касается патрональных автократий, то в силу прагматизма верховного патрона попытки вывести более или менее статичную «модель» могут в известной мере вводить в заблуждение. Вслед за Гершевски[608], мы можем использовать концепцию институциональной комплементарности, чтобы указать на то, что для режима, который заинтересован в сохранении видимости отсутствия репрессий, рациональная стратегия состоит в том, чтобы использовать внешне демократические методы и прибегать к менее демократическим только тогда, когда для сохранения власти демократических средств уже недостаточно[609]. И все же в аналитических целях представляется полезным выявить модель, основанную на приведенных выше политических и социологических характеристиках патрональной автократии. Соответственно, можно сказать, что «патрональная модель» политического увещевания масс идеального типа включает в себя в качестве первичных средств угрозы ненасильственного характера и идеологию, среди которых едва ли можно выделить наиболее важное. В этой модели насилие играет лишь третичную роль и применяется с целью негативного сигнального механизма для широких слоев населения [♦ 4.3.2.1]. Тем не менее в более общем смысле, насилие возникает в патрональных автократиях как средство подавления оппозиции и применяется только против отдельных лиц на индивидуальной основе. Такие случаи представляют собой, как правило, наихудший вариант развития событий, тогда как уровень принуждения по отношению к населению в целом снижен практически до уровня демократических государств[610]. Кооптация также является лишь вторичным средством, хотя и включает в себя как (a) клиентелизм и покупку голосов неклиентарных групп, так и (b) общие экономические показатели[611]. Однако в качестве первичного средства используются угрозы ненасильственного характера, так как формирование клиентарного общества предполагает создание возможностей для шантажа и экзистенциальных угроз или, если конкретнее, для создания положения, которое мы выше назвали удушающим приемом [♦ 6.2.2.1]. Это положение держит людей в узде, а также является дополнительным источником стабильности в виде чувства безопасности, которое возникает из факта зависимости [♦ 6.2.2.5].

Как мы упоминали ранее, помимо угроз ненасильственного характера, идеология является в патрональных автократиях другим первичным средством политического увещевания масс. И действительно, поскольку в этом типе режима проводятся манипулируемые выборы, в нем не используется тоталитарная идеология[612], и степень ее воздействия на волю народа ограничена [♦ 4.3.3.2, 7.4.7.3]. Однако одним из наиболее часто упоминаемых способов манипулирования выборами является неравное игровое поле, то есть контролируемая сфера коммуникации [♦ 4.3.1.2]. Патрональные СМИ были бы бесполезны, если бы у верховного патрона не было контента для их наполнения. Как правило, этот контент представляет собой идеологический инструмент в виде популистского нарратива, который он использует, чтобы легитимировать свои действия и завоевать победу на выборах. Заручившись значительной идеологической поддержкой со стороны населения, верховный патрон-популист (1) снижает затраты на увещевание элит, что означает, что кооптация обходится ему дешевле, поскольку люди начинают поддерживать режим идейно, и (2) снижает градус потенциальных оппозиционных настроений и, следовательно, необходимость в принуждении[613]. В целом можно сказать, что, чем меньше угнетения ощущают на себе люди, то есть чем меньше они чувствуют, что режим заставляет их действовать иначе, по сравнению с их добровольными поступками, тем меньше принуждения нужно использовать властям и тем меньшее сопротивление может встретить на своем пути правящая элита.

6.4. Уровень дискурсов: идеология и политический рынок

В этой части мы рассматриваем роль и характер идеологии применительно к правящим элитам. Ранее мы использовали понятие «идеология» для обозначения средств, используемых для подлинного убеждения масс, то есть для продвижения представления о правящих элитах как о здравых и благонамеренных правителях. Однако в разных дисциплинах это понятие трактуется по-разному, поэтому дать общее определение «идеологии» довольно сложно[614]. Продолжая логику предыдущей части, мы даем ему следующее рабочее определение:

♦ Идеология – это система взглядов (1) на то, как следует устроить жизнь общества, (2) используемая политическим актором в целях привлечения общественной поддержки и одобрения его действий.

Обе части определения конкретизируют его семантику. Первая часть ограничивает применимость понятия системами взглядов на организацию жизни общества, исключая при этом все другие неполитические системы взглядов. Но, как показывает его вторая часть, даже среди систем политических взглядов, идеологией можно назвать только те системы, которые используются в политической коммуникации, то есть в целях привлечения общественной поддержки и одобрения политических акторов (поддержки электората на выборах в тех режимах, где есть выборы). Кроме того, несмотря на то, что этот нюанс не вошел в определение, стоит отличать идеологии как единое целое – то есть полноценные нарративы или наборы положений, которые можно объединить в непротиворечивое целое, – от идеологических аргументов.