Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович
Наконец, мы можем обратиться к западно-христианскому историческому региону. В Венгрии, единственной патрональной автократии в регионе, слияния церкви и государства не происходило, так как они были отделены друг от друга еще до наступления коммунизма. Вскоре после смены режима слияние главных церквей с политической сферой стало очевидным. На выборах 1998 года спонсорами «Фидес», у которой иначе не было бы достаточной финансовой поддержки, стали Католическая и Кальвинистская церкви, поскольку риторически партия вернулась в христианское русло. Это помогло «Фидес» не только сэкономить много денег на предвыборной кампании, но и заработать себе общенациональную известность, а также повлиять на те группы избирателей, выбор которых обычно не был основан на их вероисповедании[495]. После 2010 года, ознаменовавшегося установлением однопирамидальной патрональной сети, особое внимание в рамках стратегически важной системы общего начального образования уделялось церковным школам (1) для налаживания каналов политически контролируемой социальной мобильности и (2) в целях насаждения идеологии и препятствования развитию критического мышления[496]. Находясь под влиянием приемной политической семьи, венгерские церковные лидеры были склонны ориентироваться скорее на Орбана, чем на главу церкви. Показательным примером этого является несогласие церковных лидеров с позицией папы по миграционному вопросу во время миграционного кризиса, когда «Фидес» также использовала крайне резкую антимигрантскую риторику[497].
Венгрия резко контрастирует с Польшей, другой страной из этого же региона. На первый взгляд этот контраст не так очевиден, если учесть, что Ярослав Качиньский и его партия «Право и справедливость» (PiS) олицетворяют слияние церкви и государства. Тем не менее более детальное сравнение раскрывает важные различия между этими режимами[498]. Церковь, которая в течение долгого времени занимает важное положение в жизни польского государства и общества, является союзницей PiS в ведении публичной политики. По мнению Симоны Герры, Католическая церковь и PiS состоят во взаимовыгодном альянсе, где первая легитимирует последнюю и ее «социал-христианскую» программу. Она включает в себя очень строгое пролайферское абортное законодательство, привилегии для церковного образования и продвижение религиозных принципов в повседневной жизни[499]. Фактически церковь в Польше является крайне влиятельной группой интересов как в политической, так и в общественной жизни [♦ 4.3.2.3]. В отличие от польской церкви, церковь в современной Венгрии – это союзница Виктора Орбана в ведении патрональной политики, она является одним из связующих звеньев в строго секулярной корпоративной цепочке. Конечно, как и в Польше, церковь в Венгрии имеет привилегированный статус в сфере образования, а Орбан часто прибегает к религиозной риторике. Однако кроме этого он использует и противоречащие христианству языческие аргументы [♦ 6.4.2.2][500], а влияние церкви ограничивается сферой образования в отличие от Польши. Так, за пределами образовательной сферы другие государственные ведомства и программы в Венгрии преследуют интересы, которые часто противоречат религиозному учению или интересам церкви как института [♦ 6.4.1.3]. Судя по тому, как ведется государственная деятельность в целом, политический курс Венгрии так же эклектичен, как и идеологическая позиция Орбана, и обе эти эклектичности имеют под собой одни и те же основания. Они заключаются в том, что Орбан выбирает стратегию поведения и политический курс по принципу, который мы называем «функциональная когерентность». Согласно этому принципу, используются та идеологическая риторика и политические средства, которые лучше всего помогают добиться двойной цели – концентрации власти и личного обогащения [♦ 6.4.1]. Совсем не так действует Качиньский, для которого власть и идеология являются основной мотивацией: концентрация власти идет рука об руку с целью достичь гегемонии «христианско-националистической» системы ценностей. Польский режим гораздо в большей мере управляется идеологией, а редко наблюдаемая непоследовательность в его функционировании не предполагает разворотов на 180 градусов, как это случается с Орбаном. По замыслу Качиньского, государство и Католическая церковь тесно связаны друг с другом (по его словам, «христианство – это часть нашей национальной идентичности, а церковь была и остается проповедницей и хранительницей единственной, разделяемой всеми в Польше системы ценностей»)[501]. В конечном счете разница между церковно-государственными отношениями в Польше и в Венгрии, резко отличающая эти два режима, заключается в том, что Качиньский – это популист, управляемый идеологией, тогда как Орбан – популист, идеологией пользующийся [♦ 6.4].
3.6. Правящая элита в смешанных сферах. приемная политическая семья
Перечислив индивидуальных и коллективных акторов в трех режимах полярного типа, мы подробно остановимся на приемной политической семье, то есть правящей элите, которая объединяет политических, экономических и общинных акторов [♦ 2.2.2]. Это единственный тип правящей элиты, которому мы посвящаем отдельную часть, поскольку этот концепт является нашим главным нововведением в исследования посткоммунистических режимов. Итак, начнем с объяснения того, чем приемная политическая семья отличается от других типов элит, таких как номенклатура, феодальные элиты и в общем смысле «правящий класс», которые мы также рассмотрим, чтобы выделить на их фоне приемную политическую семью. Дав определение приемной политической семье, мы перейдем к рассмотрению ее антропологических свойств, то есть внутренних связей и культуры, которые присущи идеальным типичным главам патрональных автократий.
3.6.1. Что такое приемная политическая семья
В существующей литературе есть два подхода к концептуализации правящих элит в посткоммунистическом регионе. Первый, который нам более близок, рассматривает такие правящие элиты как уникальные[502] типы. Например, Джанин Р. Ведель и Ольга Крыштановская, использующие термин «клан», который мы рассматриваем в следующей части [♦ 3.6.2.1], придерживаются именно такого подхода. Однако существует и другой, более популярный подход, согласно которому посткоммунистические правящие элиты можно обстоятельно описать как редуцированные или расширенные подтипы существующих или когда-то существовавших идеальных типов правящих элит. В рамках первого подхода появляются такие понятия, как «новый правящий класс»; в рамках второго – за основу берутся как докоммунистические, так и коммунистические режимы, что порождает такие понятия, как «неономенклатура»[503].
Текстовая вставка 3.5: Понятие класса по Максу Веберу
Можно говорить о «классе» в том случае, когда: (1) для определенного числа людей некоторый каузальный компонент их жизненных возможностей является общим, поскольку (2) этот компонент представлен исключительно экономическими интересами, касающимися обладания благами и возможностей получения тех или иных доходов, и (3) только в условиях товарного рынка и рынка труда. ‹…› «Собственность» и «отсутствие собственности» – это ‹…› основные категории, в которых можно описать все классовые ситуации. ‹…› Внутри этих категорий ‹…› можно производить и дальнейшую дифференциацию классовых ситуаций, с одной стороны, по виду собственности, с точки зрения возможности пускать ее в оборот, а с другой, – по виду
