Со служебного входа - Анатолий Захарович Рубинов

Впереди две рампы. Это театральное слово означает въезд в подземную часть метро, начало тоннеля. Правая рампа используется редко, поезда туда не ходят и месяц, и два, а когда-то, когда осваивался Ждановско-Краснопресненский диаметр, это было часто. Пока там не выстроили своего депо, краснопресненцы заботились о нем - посылали поезда, учили машинистов. Теперь там есть свои два депо на 36 километров.

Вторая рампа - собственная. Она состоит из двух въездов. Поедешь налево - попадешь на станцию «Белорусская»-кольцевая, поедешь направо - на «Краснопресненскую». Тоннель полого идет вниз, всюду лунно-белые и желтые огни светофора, по ним машинист понимает, что его здесь уже ждут, но приказывают идти не спеша, хотя и без остановок.

Нигде не задерживаясь, он удачно, всегда удачно оказывается в основном, кольцевом замкнутом тоннеле, где ходили, ходят и будут ходить поезда, где ему отведено местечко в расписании. Померк, скрылся дневной свет - вокруг сумрак освещенного электрическим светом тоннеля, а где-то впереди - огненный квадрат, он растет, увеличивается, становится видно, что это не квадрат, а овал - здесь кончается тоннель, начинается сверкающая огнями станция.

Люди, конечно, знают наперед, что поезд этот придет, спокойно ждут его. И все-таки встречают его радостней, чем другие: он только что из депо, ни на какой станции не был, совершенно пуст и все места свободны, можно выбирать. Тем не менее некоторые люди бегут, пройдя один вагон, перебегают за полминуты стоянки в другой. А потом уже бегут многие. Выскакивают откуда-то между пилонов и бегут в пока открытые, широко распахнутые двери - москвичи не могут не спешить.

Но двери закрываются, на счетчике интервалов - две минуты десять секунд. При этой цифре в этот час суток следует закрыть дверь и тронуться в путь. Машинист не увидит, как над крышей поезда счетчик достигнет предела - 2 минуты 20 секунд - и погаснет, начнет считать с нуля, хотя под ним все еще тянется состав, который уже считается уехавшим, - счет ведется для поезда, который идет следом.

Рейс начинается, первое кольцо. Потом второе, третье…

КАК СЧИТАЮТ ПЯТАКИ

Была такая работа: рвать бумажки. За нее платили, естественно, немного. А так как необходимость в людях, которые весь свой рабочий день стоя рвут бумажки, все возрастала, придумали АКП.

Работает АКП проворнее человека, не устает, быстро и безошибочно считает, обладает великолепной памятью. Машине чужды пристрастия, она справедлива, не делает никаких поблажек. Отдаленно похожа на человека тем, что умеет моргать и моргает весь день, с раннего утра до поздней ночи. Именно эти свои подмигивания и считает. Есть такие АКП, которые в своей жизни подморгнули уже несколько миллионов раз.

Каждый, кто был в метро, видел АКП, имел с ними дело, только не знает, что это автоматический контрольный пункт, который стоит теперь на каждой станции метро. Турникеты освободили сотни людей от необходимости рвать бумажные билетики, хотя и не сумели пока заменить живого контролера полностью - один человек командует целой батареей турникетов, приходит им на помощь тогда, когда в этом появляется необходимость.

В Московском метрополитене 1600 АКП. Они оказались такими надежными, что специально для них перепланировали многие вестибюли. На старых станциях, которые строились до того, когда придумали автоматический контролер, сделать это было трудно. На станции «Маяковская», например, контрольную линию удалили от эскалаторов и, несмотря на то, что мешают колонны, расположили полтора десятка АКП буквой Г.

Когда-то старались иметь «аварийные» бригады контролеров. У каждой станции есть свои часы пик, и на этот случай нужны были десятки людей, которые проворно рвали бумажки, чтобы не задерживать проход пассажиров на станцию. Контролеры выстраивались тогда стеной, образуя между собой узкие проходы, ставя рядом с собой высокие металлические урны для разорванных билетов. Женщины в темной форме то и дело осаживали пассажиров, призывали «не напирать», наловчились рвать бумажки в один миг. Несколько раз в день урны выносили на помойку, вытряхивали.

Московские мальчишки первыми обнаружили брак в работе контролеров. С радостью заметили они, что в ворохе цветных рваных бумажек встречаются хотя и мятые, но вполне пригодные, целые билеты: строгим женщинам, впускавшим пассажиров на станцию, в спешке не всегда удавалось оторвать контроль строго по обозначенной линии.

До Великой Отечественной войны каждая станция имела собственные билеты - на них печаталось название. Мальчишки попались на том, что на станции «Охотный ряд» они предъявили билет, на котором стояло «Дворец Советов» (так раньше называлась станция «Кропоткинская», возле которой когда-то заложили фундамент первого московского высотного дома для Дворца Советов. Строительство его было прервано из-за войны и больше не возобновилось, а в вырытом котловане сделали первый в Москве открытый бассейн). Именно тогда зародилась идея автоматического турникета, которая воплотилась в жизнь лишь два десятилетия спустя.

Дело было непростым: надо было научить машину разбираться в билетах. Мало того, перестать печатать названия станций. Неожиданно помогла денежная реформа 1961 года, когда деньги «потяжелели» в 10 раз. Вместо 50 копеек, которые стоил билет, достаточно теперь было всего пятака. Что и говорить, гораздо сложнее иметь у входа батарею громоздких шкафов, которые могут набрать полтинник из монет разных достоинств, чем такое устройство, которое бы реагировало всего на одну монету.

Именно с января 1961 года группа работников службы движения занялась созданием АКП вплотную, хотя у народившегося автоматического контролера тогда много было и противников. «А если у человека нет целого пятака, а имеются «двушка» и три отдельные копеечки?» - спрашивали они