Торговые войны Англии с Ганзейским союзом. Борьба на Балтике за рынки России и Речи Посполитой в Елизаветинскую эпоху - Цинз Хенрик
Однако отметим еще один момент, который ранее в этом исследовании не упоминался. В то время как импорт громоздких, тяжелых и дешевых прибалтийских товаров осуществлялся только морским путем, в определенных пределах экспорт тканей или специй мог производиться и по суше, особенно через Гамбург. Невозможно выразить эту торговлю в цифрах. И еще раз напомним о втором элементе, который не поддается расчету, но который связан с увеличением объема английского экспорта, – контрабанде и деятельности нарушителей. Было гораздо проще провезти контрабандой продукты или ткани, ценные, но небольшие по объему, чем бочки со смолой или корабельные мачты. Несмотря на последующие корректировки, которые были сделаны в пользу экспорта, очевидно, что во 2-й половине XVI в. были годы, когда торговля Англии со странами Балтии была явно дефицитной, и этот дефицит компенсировался переводом монет и т. д. Пункт устава Истлендской компании 1579 г., разрешающий английским торговцам экспортировать в страны Балтии только 10 фунтов стерлингов в год, четко указывает на такого рода сделки. Еще одним фактором, ограничивающим прибыль английских купцов в торговле с Прибалтикой и лишающим их преимуществ, связанных с дешевизной прибалтийских товаров, была конкуренция со стороны Голландии. Вмешательство Голландии в торговлю помогло снизить цены на прибалтийские товары в Англии.
Отсутствие данных не позволяет говорить о торговле Англии с Прибалтикой в целом, в том числе через иностранных посредников. Но что касается балтийской торговли английских купцов, то подчеркнем, что серьезная трудность поддержания равновесия в торговом балансе вытекала из характера английского экспорта, который практически состоял только из одного продукта – сукна. Несмотря на привлекательность балтийского рынка, не всегда было легко избавиться от целого груза текстиля в Данциге или Эльбинге, чтобы найти средства для оплаты зерна или льна. Переписка Бьювина Томаса Секстона и его данцигских агентов, датируемая началом 2-й половины XVI в. и которую мы рассмотрим в следующей главе, ясно показывает трудности Англии с платежами в Польше и строгую взаимозависимость экспорта и импорта. В отличие от голландцев, которые оперировали валютой и поэтому обладали большой свободой, гибкостью и независимостью, английские купцы развивали свою торговлю на Балтике по довольно примитивному принципу обмена экспорта на импорт. Их валютные трудности означали, что уровень их импорта из стран Балтии в значительной степени зависел от объема их экспорта, и это также способствовало поддержанию равновесия в торговом балансе.
Английские купцы столкнулись с серьезной трудностью в поддержании этого равновесия в связи с проблемой прибыли, товарного эквивалента товаров, продаваемых в Прибалтийском регионе. Главным эквивалентом сукна были морские товары, особенно лен, а затем зерно и поташ. В начале XVII в. Истлендская компания жаловалась на нехватку серебра в Англии и обесценивание валюты в Польше. Компания добивалась в Лондоне некоторых таможенных льгот для своих членов, чтобы в обмен на ткани, продаваемые в Польше, они могли закупать там зерно и перевозить его в Испанию, Португалию и Италию. В начале века компания несколько раз получала подобные льготы. В 1614 г. был разрешен реэкспорт балтийского зерна в другие страны без уплаты экспортных пошлин. В 1621 г. трудности в поддержании равновесия торгового баланса с Прибалтикой объяснялись, среди прочего, отсутствием импорта зерна из Данцига из-за высоких транспортных сборов и трудностей «в обмене». Во время торгового кризиса 1620-х гг. Истлендская компания жаловалась, что в то время единственным эквивалентом ткани, экспортируемой в Польшу, был лен.
Попытки компании сохранить торговлю в странах Балтии в профиците особенно отчетливо проявляются в импорте поташа. В этом случае мы также наблюдаем трудности английских купцов с поиском подходящего эквивалента для экспорта ткани. Важность этого вопроса для выяснения функционирования торговли Истлендской компании и ее попыток поддерживать баланс вынуждает нас уделить ему больше, чем мимолетное внимание.
В начале XVII в. попытка применить новую технологию производства мыла, исключающую использование золы и поташа, казалось, представляла серьезную угрозу для торговли Истлендской компании на Балтике. Как мы уже показали, поташ был одним из наиболее важных товаров, которые английские купцы поставляли из Прибалтики. В письме, подписанном Яковом I и датированном 12 декабря 1623 г., говорится, что Англия выплатила крупные суммы наличными за этот импорт. Джон Буршье, автор плана по ограничению импорта поташа и золы и переходу к более экономичному методу производства мыла на основе домашнего сырья, даже подсчитал, что Англия ежегодно выплачивала до 30 000 фунтов стерлингов за импорт поташа. В документе, хранящемся в Государственном архиве, указывается, что в то время в Англии производилось два вида «мягкого мыла», которые продавались по 2 и 1 пенсу за фунт соответственно, и что Истлендская компания импортировала большое количество балтийского поташа для своего производства. Но гораздо больший спрос был на высококачественное «твердое мыло», которое импортировалось в основном из Венеции и Кастилии и продавалось на внутреннем рынке по цене 6–8 пенсов за фунт. Его также производили в Англии, особенно в Девоне и Корнуолле, но отечественный сорт стоил около 10 пенсов за фунт и значительно уступал по качеству импортному продукту. В плане 1623 г. предлагалось поставить английское производство мыла на один уровень с производством в Венеции или Кастилии, используя исключительно сырье домашнего производства. Была организована специальная компания «Общество мыловаров Вестминстера», но эта затея закончилась скандалом, поскольку выяснилось, что новое мыло намного хуже и дороже того, что производилось ранее. Общество мыловаров потеряло патент и было вынуждено выплатить компенсацию. Оставляя в стороне дальнейшие подробности, поскольку они здесь неуместны, нам необходимо рассмотреть аргументы Истлендской компании против реорганизации английского мыловаренного производства, которое до сих пор базировалось на балтийском калии, поскольку они дают некоторые интересные дополнительные сведения о попытках сохранить равновесие в торговом балансе со странами Балтии.
В ходе работы созданной по требованию Истлендской компании специальной комиссии для расследования вопроса об английском производстве мыла, компания настоятельно указывала, что из-за фундаментальной важности поташа как эквивалента экспортируемой в Прибалтику ткани план нового метода производства мыла без использования золы и поташа может иметь катастрофические последствия для английской торговли. Он сократил бы экспорт тканей в страны Балтии примерно на 3000 штук в год, поскольку это было эквивалентно импорту поташа стоимостью 30 000 фунтов стерлингов, который прекратился бы, если бы был принят план Буршье. Истлендская компани также выдвинула аргумент, что прекращение импорта поташа может привести не только к нарушению торгового баланса Англии со странами Балтии, но и к падению поступлений от таможенных пошлин и сокращению английского судоходства на Балтике. В письме 1623 г. утверждается, что импорт не должен превышать экспорт и надо «увеличить наш экспорт за счет местных товаров… сохранить наши собственные сокровища и увеличить их за счет импорта форрейнских монет или слитков». Это был типичный аргумент меркантилистов.
Проблема эквивалента для экспорта Истлендской компании была решительно поднята в петиции компании в Тайный совет в 1624 г. В связи с предложением Тайного совета производить мыло из отечественного сырья без использования иностранного поташа «мы спрашиваем, – говорится в петиции, – какая компенсация может быть выплачена нам за наши будущие доходы, если сейчас примерно четвертая часть золы не будет востребована». В другом письме компании, опубликованном в 1624 г., говорилось, что прекращение импорта балтийского поташа в значительной степени сократит экспорт английских тканей на Балтику и нанесет ущерб судоходству в стране. В стремлении возместить компании будущие убытки, связанные с планом развития отечественного производства мыла, было дано обещание, что в целях устранения убытков можно было бы бесплатно ввозить монеты и слитки, а также складировать увеличенные партии балтийского зерна в недавно построенных зернохранилищах. В ответе компании подчеркивалась одна из основных трудностей торговли в странах Балтии, которая также была источником трудностей с поддержанием ее сбалансированности: хорошо известная тогдашняя проблема обесценивания польской валюты и связанные с этим осложнения. В письме компании, датированном 9 февраля 1624 г., говорится: «Если у нас заберут поташ, то из-за нехватки других товаров мы будем вынуждены либо перевозить меньше ткани, либо приносить домой деньги, что, возможно, не обойдется без больших потерь». Далее в этом чрезвычайно интересном письме подчеркивается: «Обыкновенная монета, отчеканенная в тех краях, была низкопробной, а валюта, талеры и деньги в последнее время подорожали более чем вдвое по сравнению с их прежней стоимостью». По мнению компании, это привело бы к потере поташа на сумму, эквивалентную 30 000 фунтов стерлингов, и невозможно найти лучшей иллюстрации валютных трудностей, связанных с торговлей Англии на Балтике.
