Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
♦ Черное рейдерство – это тип рейдерства, которое осуществляется через прямые угрозы или применение физического насилия (нанесение телесных повреждений, вымогательство под угрозой убийства и т. д.). Черное рейдерство инициирует, как правило, либо (a) организованное подполье (преступные группировки), либо (b) конкурирующие предприниматели или олигархи.
Черное рейдерство – это широко распространенный феномен, обусловленный слабой властью (включая в некоторых случаях несостоявшиеся государства), а также нечеткими правовыми условиями, регулирующими имущественное право. Кризис трансформации начала 1990-х годов лишил массы людей их скудных, но стабильных доходов, одновременно открыв возможности для насильственного перераспределения только что приватизированной собственности.
Таблица 5.19: Типы и некоторые особенности рейдерства в постсоветских режимах
Черное рейдерство осуществляют члены организованного подполья, принимая на себя роль силовых предпринимателей. Когда вместо насилия со стороны частных лиц[297] инициаторы рейдерства полагаются на коррумпированные / плененные государственные органы, это явление можно обозначить как серое рейдерство:
♦ Серое рейдерство – это тип рейдерства, которое осуществляется через применение государственного принуждения в коррумпированном или плененном государстве. Серое рейдерство инициируют, как правило, (a) конкурирующие предприниматели или олигархи, либо (b) представители власти среднего, низкого или высокого уровня, либо (c) высокопоставленные государственные должностные лица.
Серое рейдерство – это то, что Томас Файерстоун обозначает как «корпоративное рейдерство» в посткоммунистическом регионе. По его мнению, этот феномен можно определить как «конфискацию либо попытку конфискации бизнеса или существенной части его активов через применение нормативного документа, полученного благодаря коррупционным связям, включая, в частности, постановления суда, судебные решения, корпоративные резолюции, уставные и регистрационные документы. Корпоративный рейд выполняется, как правило, в три шага: 1) прибегая к коррупции, рейдер создает или получает нормативный документ, дающий фальшивое имущественное право на какие-либо активы, в большинстве случаев акции или недвижимость какого-либо предприятия; 2) рейдер производит силовой захват этой собственности; 3) рейдер отмывает конфискованную собственность через ряд подставных компаний, передавая ее так называемому добросовестному приобретателю, у которого затем практически невозможно потребовать ее возвращения. ‹…› Каждый из этих шагов подразумевает злоупотребление правовой системой»[298].
Инициаторами серого рейдерства не всегда являются преступные группировки. Ими могут быть конкуренты в бизнесе или даже представители органов государственной власти более низкого, местного уровня. В первом случае речь идет о корпоративной преступности, стимулированной государством, тогда как во втором случае – о государственной преступности, стимулированной корпорациями[299]. По аналогии с тем, как это делают брокеры-коррупционеры, брокеры-рейдеры «предоставляют необходимую профессиональную поддержку, являясь поставщиками профессиональных услуг, такими как юристы или банкиры, которые взимают плату или получают процент от конечной прибыли за содействие в рейде»[300].
Серое рейдерство становится доминирующей формой рейдерства, когда государственные акторы теряют контроль над государственной администрацией, а чиновники начинают использовать власть над экономическими акторами для личной выгоды (как это обычно происходит в слабых государствах и случалось в России и Украине в течение посттранзитного периода олигархической анархии [♦ 2.5]). Маркус описывает это явление как бессистемные нарушения имущественных прав со стороны государства, то есть оно состоит из случайных, несогласованных между собой хищнических действий отдельных акторов[301]. Эти акторы не имеют стратегического видения. Они мыслят в краткосрочной перспективе и присваивают то, что находят привлекательной добычей в данный момент[302]. По мнению Маркуса, эти бюрократические хищники действуют как «пираньи: ненасытные мини-твари, столь же смертоносные в группах, как акула, и более уязвимые по одиночке. В отличие от акул, пираньи никогда не координируют свои атаки и обычно нападают на более крупных, чем они сами, существ. Так и в современных развивающихся государствах хищничеством часто занимаются обладающие большими возможностями „мини-твари“: полицейские, партийные функционеры, представители местных администраций, директора государственных предприятий, налоговые инспекторы или официальные представители множества ведомств, обладающих полномочиями препятствовать производственной деятельности (санитарный надзор, противопожарная и общественная безопасность и т. д.)»[303]. Таким образом, это описание показывает, что анархия преобладает не только за пределами государства, где нет монополиста на легитимное применение насилия, защищающего имущественные права, но и внутри него, что приводит к хаотичным, довольно непредсказуемым отношениям между государством и экономическими акторами [♦ 2.6].
Далее Маркус повествует о том, что сохранение способности государственного управления выполнять экономические функции после транзита, которая в некоторой степени необходима в период зарождающегося капитализма, является (помимо слабого государства) еще одной предпосылкой захвата власти сверху вниз. В качестве дополнительного фактора можно назвать низкий уровень кодификации норм права, который облегчает «пираньям» «ловлю рыбы в мутной воде», если применить здесь двойную метафору. Действительно, скудная кодификация – это хорошо известная проблема сразу нескольких постсоветских стран, особенно в православном историческом регионе[304]. Наконец, стоит отметить, что чиновники в такой ситуации могут легко стать силовыми предпринимателями [♦ 2.5.1]. Опираясь на легитимное применение насилия государством, административные служащие извлекают выгоду из своих возможностей вымогать деньги и собственность у определенных экономических акторов либо (a) для личного обогащения, либо (b) в обмен на взятку от конкурирующих предпринимателей или олигархов, которым они предоставляют свои услуги. Вот некоторые позиции из списка услуг, оказываемых российскими чиновниками в середине 2000-х годов (с указанием цен), который приводит Маркус[305]:
• проверка фирмы налоговой службой (4 тыс. долларов);
• решение суда об аресте имущества / запрете на проведение общего собрания акционеров (10–30 тыс. долларов);
• возбуждение уголовного дела против определенных собственников (50 тыс. долларов);
• прекращение уголовного дела через Министерство внутренних дел (30 тыс. долларов);
• обвинительный приговор арбитражного суда против конкретной фирмы (10–100 тыс. долларов);
• арест конкурента по бизнесу через Министерство внутренних дел (100 тыс. долларов);
• рейдерский захват офиса (10–30 тыс. долларов).
Вместе с завершением переходного периода олигархической анархии серое рейдерство постепенно утрачивает дух свободной конкуренции и начинает организовываться либо (a) вокруг конкурирующих патрональных сетей, если, стабилизируясь, режим принимает форму патрональной демократии (Украина), либо (b) вокруг однопирамидальной сети, если в стране устанавливается патрональная автократия (Россия). Если продолжить использовать метафору Маркуса, то в последнем случае «пираньи» превращаются в «рыб-чистильщиков», которые могут съедать остатки пищи изо рта акулы, которая допускает такое «воровство», поскольку объем добычи, который достается рыбе-чистильщику, ничтожно мал. В патрональных автократиях все еще возможно децентрализованное серое рейдерство: Маркус ссылается на экспертные оценки, согласно которым в период с 2005 по 2011 год число успешных рейдерских атак доходило до более чем 10 тыс. фирм в год в России (и до 1300 фирм в Украине)[306]. Однако, хотя «чиновники могут встать на пути некоторых потоков доходов, которые иначе могли бы принести выгоду главе государства», «атаки на более фундаментальные
