Николай Александров - Мы из розыска…

— Теперь и не сможет! — безапелляционно заметил Константин. — Как ты там по-латыни говорил? Мудреное что-то…

— Вита брэвис! — усмехнулся Игорь Михайлович. — Жизнь коротка, и, если хочешь знать, никогда не поздно сделать что-то для сохранения души… Надо только знать, как вернуться к ее изначальному состоянию. — Он прижал перчатку к груди. — Не надо думать, что у меня здесь бесстрастные транзисторы.

— Вернуться? — не понял его Константин и пожал плечами. Он стоял и смотрел, как удалялась в морозной дымке маленькая фигурка…

— Вернуться? — он все еще сидел на кровати. На часах половина шестого… Он так и не уснул после разговора с женой. Сидел и вспоминал… Всплывшие из глубин памяти слова рождали новое, непонятное чувство.

Вдруг он почувствовал, что между пальцами руки находится что-то белое, круглое. Константин не мог понять, откуда взялась таблетка валидола…

«Вот какая глупость вышла, — с жалостью подумал он. — Забыл все ж старику отдать. — И тут же, сообразив, спохватился: — Господи, о чем это я! Это когда было…»

Нашарив на привычном месте одежду, он натянул брюки, олимпийку и медленно, еще не решив до конца, куда идти, что делать, борясь сам с собой, поплелся к двери…

ГАМБИТ «ЧЕРНОГО КОРОЛЯ»

Повесть

«Большинство шахматистов не любят проигрывать и считают проигрыш чем-то позорным. Те, кто хочет совершенствоваться, должны смотреть на свои проигрыши как на уроки и учиться по ним — чего избегать в будущем. Вы должны также быть решительными в ваших суждениях. Если вы думаете, что ваш ход хорош, делайте его!»

Сложившаяся ситуация Утехину не нравилась. В который раз он мысленно переставлял местами фигуры, вел в атаку коней, а выхода не было. Похоже, эту партию он продул… Как это произошло? Когда наступил сбой? Не заметил… Вроде и не было грубых ошибок. Фигуры выдвинул вперед и повел в наступление без задержки, не пренебрегал защитой, а поди ж ты…

«Ход! Ход! Ход!.. — то и дело повторял он про себя, шаря глазами по клеткам. — Нужен лишь один!»

Обиды к сопернику быть не могло — игра честная, по первому разряду.

Поиграть ребятам удавалось нечасто. Совместные дежурства выпадали два-три раза в месяц, да и в эти сутки хватало служебной суеты и сутолоки, и лишь вечером, когда разбредется по домам начальство, можно было рискнуть и достать расчерченную на черные и белые квадраты доску.

Обычно на блицпартию хватало пяти минут, но подобную игру считать серьезным занятием нельзя. О тщательном анализировании ходов в пятиминутке смешно и говорить. Сегодня за шахматной доской коллеги проводили второй час.

Андрей разряда не имел, но играл прилично. Любил поразмышлять над шахматной задачкой из какого-либо журнала. Вырванные у неистово сопротивляющегося противника победы доставляли удовольствие обоим, ценились.

Сейчас в голосе Федотова слышалось ликование:

— Попал на щит? Сдаешься?

Андрей сосредоточенно морщил лоб, но с ответом не спешил, — просчитывал варианты. Поле битвы радости не сулило. Черный король, казалось, зажмурился от ужаса, плотно сомкнул резные деревянные веки. Его надо было спасать!

— Сегодня ты не в ударе… — довольно пробасил следователь, глядя, как Андрей бережно взял короля и с сожалением о закончившейся партии отставил его в сторону, — по их уговору такой жест означал признание поражения. — Хочешь, покажу вариантец? — Федотов вновь стремительными порывистыми движениями расставил фигуры, как они стояли в первые минуты матча — как только ему удалось запомнить? — Видишь, — продолжал он. — Твой левый фланг уязвим…

— Есть противодействие, — не согласился Утехин. — Конь на С4 отлично держит фигуры, а ладья и ферзь готовы к удару… Скажи?

— Я это видел. Ферзь на Ф7, и твоя новоявленная защита имени его черного величества трещит по швам… Суеты много, а результат неизвестен…

— Как знать, можно попробовать доиграть…

— Гамбит «черного короля»? — Федотов мельком посмотрел на часы. — Ух ты! Времени-то сколько… Пора перекусить! Хочешь стакан чая и бутерброд?

Андрей покачал головой:

— Схожу домой. Сбегаю быстренько туда-сюда. И прогуляюсь, и перекушу.

— Была бы честь предложена… — заметил Федотов, собирая фигурки в футляр. — Слушай, а где черный король? — Он заглянул под стол, приподнял папки на столе. — Не видел, куда он запропастился?

— Плюнь, потом найдется! — Андрей взял у него футляр и положил на шкаф.

— Собираешься еще работать сегодня?

— Да, накопилось дерьма, как в авгиевых конюшнях… Не разобраться никак, не расчистить…

— Собрался ужинать — ужинай! — посоветовал следователь. — Потом и голова свежее будет…

— В этом ты прав, — Утехин обвел тоскливым взглядом свой убогий тесный кабинетик с мрачно-зелеными стенами, серым сейфом, обшарпанным шкафом, и ему еще сильнее захотелось домой, пусть ненадолго, хоть на полчаса — лишь перекусить, и обратно.

Давно ушел к себе на четвертый этаж Федотов, наверное, уже достал из-за шкафа раскладушку, заварил в стакане чай и приготовился к неуклюжему служебному отдыху, а Андрей все сидел, уставившись в одну точку, и решал задачу — удастся попасть домой или нет.

Смущало одно обстоятельство — надо отпрашиваться у дежурного… Когда заступаешь дежурить на сутки, теряешь право распоряжаться собой. Всем руководит человек за пультом…

Сегодня дежурил Филипп Степанович, и вопрос решался довольно просто — живет Андрей в десяти минутах ходьбы. Телефон дома есть. Если что — раз, два, и он тут как тут! Раньше было проще: сел на личную машину и поехал… Будь проклят тот день!

Однажды утром он не обнаружил у своего дома светло-зеленого любимца. Исчез! Как в воду канул! Казалось бы, все ясно: надо заявить о пропаже, но исчез «Жигуленок» с родной подведомственной территории, и, пользуясь официальным каналом, Андрей вешал на баланс своего отдела уголовного розыска еще один «висяк» — нераскрытое преступление… Так или иначе, но жалость взяла верх, и на третий день Андрей втихую признался коллегам, что машину, владельцем которой значился он — капитан милиции, уперли прямо из-под носа. Сообщил, что его личные поиски успехом не увенчались. Отправленные в тот же день во все концы города и области телеграммы: «…Примите меры к розыску» (через неделю формулировка в депешах усилилась и начиналась словами: «Придавая особое значение розыску») — результатов не дали. Управленческие ребята не знали, плакать им или смеяться. Машина исчезла не у какого-нибудь паспортиста, а у «зубра сыска»… Жаль человека — столько лет копил деньги по крохам, а покататься толком не успел…

«Надо отпрашиваться, — решил Андрей, собирая со стола документы. — Смотаюсь по-быстрому туда и обратно!» — Он швырнул стопку бумаг в сейф.

Опечатав сейф, сел к столу и позвонил домой.

— Здравствуй, мать! — приветствовал он жену. — Как отработалось? Вернулась давно? Ясно… Аленка уроки сделала? Угу… Как в смысле ужина? Если отпустит… Минут через десять. Лады…

Встав из-за стола, Андрей привычно скользнул взглядом по разложенным под стеклом фотороботам разыскиваемых. Много их накопилось — разве упомнишь…

За окошком дежурки царил полумрак. К вечеру, когда разошлись сотрудники отделов, кончили работать то и дело звонившие представители предприятий района, успокоились абоненты, в дежурке наступил период размеренном жизни: так называемое время передачи отчетов и сводок. Тишину нарушал разве что писк радиостанции, извещавшей о передвижении автопатрулей…

— Схожу перекусить? — нагнулся к окошку Андрей. — Возражений не будет?

Мельник посмотрел на часы — без четверти десять… Время спокойное. Обычно до одиннадцати вечера происшествий мало.

— Не желаешь на оперативной прокатиться?

Утехин, открыв от удивления рот, застыл на месте.

Все знают, как Филипп экономит бензин. У всех перерасход, а у него всегда норма… А иногда — экономия! Остаются талоны — и это при весьма скудном пайке, отпущенном оперативному «уазику»…

— Ты на Нарвской живешь? — продолжал пытать Мельник ничего не понимающего Андрея.

— Да…

— Только что звонили из травмопункта. Привели к ним мужичка. Заскочи, разберись… Может, обойдемся без регистрации. Съездишь, а заодно и поужинаешь, лады?

— Есть разобраться… — уныло отозвался Андрей. Ему совсем не улыбалось «разбираться» — чем так ехать, гораздо лучше пройтись по улицам, подышать свежим воз-Духом…

— Договорились! — Филипп Степанович повернулся на стуле и окликнул водителя.

Из скрипящего кресла, приютившегося между шкафом и телетайпом, нехотя поднялся Алексей Буренков. Совсем недавно водитель отоварился на складе новенькой курткой из «чертовой кожи» и теперь никак не хотел с ней расставаться.