Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
В Венгрии финансирование трофейных компаний осуществлялось из двух источников. Во-первых, банки посредством хищничества были переведены во владение приемной политической семьи. Этот процесс включал в себя белое рейдерство и транзитную национализацию (MKB Bank, Takarékbank, Budapest Bank)[1116]. В начале фазы потребления банки начали выдавать льготные кредиты на финансирование инвестиций в недвижимость, покупку различных СМИ, а кроме того, участвовали в приобретении сети отелей для Лёринца Месароша, главного экономического подставного лица Орбана [♦ 5.5.4.3][1117]. Во-вторых, патрональные банки, а также, опосредованно, трофейные компании, выигрывали от монетарной политики Венгерского Национального Банка (MNB). К такой политике относятся займы по заниженной базовой ставке и схема Funding for Growth Scheme (FGS – Схема финансирования роста), в рамках которых Венгерский Национальный Банк предоставлял банкам рефинансирование под 0 %, которое они могли потом предоставлять в качестве займов малому и среднему бизнесу с максимальной процентной ставкой 2,5. Таким способом более 2800 млрд форинтов (около 8,6 млрд евро) было направлено на развитие малого и среднего бизнеса, главным образом венгерских предприятий[1118]. Распределение осуществлялось преимущественно через такие банки, как MKB и Növekedési Hitel Bank (Funding for Growth Bank, NHB), принадлежащие Тамашу Семерей, двоюродному брату управляющего MNB Дьёрдю Матольчи[1119]. Кроме того, к схеме FGS была позднее добавлена схема Bond Funding for Growth Scheme (BGS – Схема финансирования роста ценных бумаг), в рамках которой MNB покупает акции компаний на сумму до 300 млрд форинтов (около 915 млн евро). Этой программой пользовались такие трофейные компании, как Opus Global и 4iG (связанные с Месарошем и подставным лицом высокого уровня Геллертом Ясаи)[1120].
Как трофейные компании, так и финансовые институты сильно зависят от функционирования режима – разумеется, без дискреционного вмешательства они бы рухнули из-за трофейных пузырей [♦ 5.5.4.3]. Такая зависимость характерна и для четырех других измерений, с помощью которых мы анализировали источники подлежащей распределению ренты. Сбор ренты сводится к созданию связанных с ней институтов, а естественная долговечность созданной ренты равна продолжительности существования режима. Тем не менее, с точки зрения прибыльности, трофейные компании, финансовое положение которых стабильно, – это один из главных источников ренты, возникающей в условиях реляционной экономики, в том смысле, что они очень прибыльны как сами по себе (когда их рента образуется в результате дискреционного вмешательства), так и потому что приемная политическая семья может перенаправлять через них ренту из других источников (как в случае с «Газпромом», который является крупнейшей российской газодобывающей компанией).
7.4.6.4. Государственный бюджет
Наконец, государственный бюджет также может служить источником подлежащей распределению ренты, потому что, как пишет Янчич, по мере того как патронализм «становится главным способом организации общества, [он] превращает практически всю систему государственного распределения в монополистический квазирынок, в котором неформальные сети контролируют все, от цен до участия в нем»[1121]. Тем не менее Янчич отмечает, что патрональные автократии должны сохранять демократический фасад: верховный патрон не может вести себя как Мобуту, диктатор Заира, который лично контролировал треть государственного бюджета[1122]. В неопатримониальном государстве, «незаконное перераспределение ‹…› государственных ресурсов должно происходить в формальных институциональных рамках. [Приемная политическая семья] может добывать деньги только через государственные тендеры и закупки, в которых участвует большое число акторов», в частности брокеры-коррупционеры [♦ 5.3.3.2], а также другие посредники коррупции в государственном управлении [♦ 5.3.2.2][1123].
Прибыльность и сбор ренты в рамках государственного бюджета ограничены рядом факторов. Во-первых, государственные расходы нельзя трансформировать в чистую ренту, равно как и нельзя сделать их полностью дискреционными. Таким образом, жизненно важная сторона демократического фасада состоит в том, что даже мафиозные государства не отменяют такие нормативные выплаты, как пенсии (или нормативные налоги), а вместо этого пытаются сделать так, чтобы они добавляли режиму стабильности через кооптацию [населения] [♦ 6.3]. Соответственно, патрональные автократии в зависимости от ситуации применяют различные модели расходов, включая тактику «дойной коровы» в промежутках между выборами и эгалитарную или элитистскую модель во время выборов [♦ 5.4.3.3]. Во-вторых, даже в патрональных автократиях одними из основных источников государственного бюджета являются общие и секторальные налоги. В то время как в стабильных режимах государства способны собирать налоги[1124], мафиозные государства сталкиваются со следующей проблемой: чем агрессивнее реляционное рыночное перераспределение, тем больший сегмент экономики начинает работать в рамках неформальной модели [♦ 5.6.1.4]. В России неформальная экономика, по некоторым подсчетам, составляет как минимум половину валового национального продукта[1125], что снижает объем бюджетных доходов в целом, а значит, и ренты, которую можно извлечь в процессе перераспределения. Наконец, чрезмерные расходы, включая законный и незаконный фаворитизм, создают дефицит бюджета, который обычно покрывается за счет внешних займов, что, в свою очередь, ставит государство в зависимое положение и значительно повышает уязвимость страны (и приемной политической семьи) перед внешними потрясениями.
«Естественная долговечность» в контексте государственного бюджета ограничена тем периодом, когда государство стабильно и сохраняет монополию на легитимное насилие, а люди платят государству достаточно налогов, чтобы финансировать его функции. Наконец, государственный бюджет как источник подлежащей распределению ренты очень сильно зависит от функционирования режима. С одной стороны, как отмечает Янчич, чтобы создавать ренту и перенаправлять ее из государственного бюджета в руки приемной политической семьи, необходимо поддерживать сложные системы формальных и неформальных институтов с множеством коррумпированных акторов. Здесь стоит упомянуть недавний пример из Венгрии, где правительство, используя пандемию коронавируса в качестве предлога, протолкнуло поправку к конституции, которая определяет государственные деньги таким образом, что, как только они попадают на счет частного фонда, они перестают быть государственными. Таким образом, Орбан проложил явный канал от государственного бюджета к частным юридическим лицам приемной политической семьи, в котором судьбу (некогда) государственных денег невозможно больше проследить[1126]. С другой стороны, зависимость от функционирования режима также проявляется в том смысле, что экономика, задача которой генерировать доходы, может делать это только в той мере, в какой это позволяет приемная политическая семья. Экономическому развитию, которое является характерной особенностью политики, может препятствовать паразитический, интервенционистский характер неформальных патрональных сетей. Даже если компания не подвергается хищничеству [♦ 5.5.4], она все равно испытывает трудности, поскольку ей приходится
