Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр

тексте мы ограничимся финансовой помощью просто потому, что в посткоммунистическом регионе нет военных диктатур [♦ Заключение], а также потому, что один конкретный вид международных переводов представляет особую важность для центральноевропейских приемных политических семей: речь идет о средствах Европейского союза. Из числа денежных трансферов Евросоюза можно выделить (a) пассивную ренту, то есть сельскохозяйственный единоразовый платеж, который выплачивается на формальном основании владения определенной площадью земли и не требует какой-либо значительной производительности[1103], и (b) активную ренту, например средства на существенное развитие инфраструктуры, которые необходимо потратить только на определенные цели, но которые тоже можно превратить в источник ренты путем установления завышенных цен [♦ 5.3.3.3]. Парадоксальным образом единственная автократия в ЕС, Венгрия, получала в среднем 4,3 % своего ВВП в виде финансовой помощи от ЕС каждый год в период с 2010 по 2015 год, что составляло сумму, большую, чем поддержка непатрональных Польши и Чехии[1104]. Правительства более развитых стран Евросоюза могут испытывать некоторую фрустрацию, бессильно наблюдая, как приемная политическая семья обогащается за счет их налогоплательщиков. «Около 88 % от исчисляемой сотнями миллиардов форинтов стоимости тендеров на госзакупки, выигранных фирмами, входящими в сферу интересов Лайоша Шимички, имеют своим источником евросоюзные проекты. Хотя эта цифра может не отражать точной доли доходов этих фирм за счет средств ЕС, она все же указывает, насколько значительную часть их деятельности составляют проекты, финансируемые Евросоюзом. Еще более велика их доля в деятельности фирм Иштвана Тиборца (зятя Виктора Орбана) и Лёринца Месароша [♦ 5.5.4.3]. Евросоюзные проекты составляют более 94 % общей суммы госзаказов, полученных фирмой ЗАО Elios Innovatív, одним из собственников которой является Тиборц, a у строительной фирмы главы муниципалитета Фелчута ООО Mészáros és Mészáros эта цифра составляет более 99 %»[1105]. Попытки отделить использование средств ЕС от норм и контроля ЕС усилили конфликт Орбана с Брюсселем. Крупнейшим странам-донорам рано или поздно придется решать, насколько долго их налогоплательщики готовы финансировать личное обогащение венгерского мафиозного государства, явно не входящее в число целей, стоящих перед фондами Евросоюза.

Прибыльность международного финансирования вытекает из того факта, что они и есть абсолютно чистая рента, «бесплатные деньги», которые приемная политическая семья может поглотить. Более точный анализ можно сделать, сфокусировавшись на том, насколько просто ее извлекать. В данном контексте имеются в виду условия, которые нужно выполнить для получения средств. В случае безусловных сельскохозяйственных платежей Евросоюза, есть формальное условие, которое нужно удовлетворить лишь единожды, – получить определенное количество земли, после чего платежи приходят автоматически. В Венгрии это условие было выполнено, когда новый закон о земле 2014 года способствовал перераспределению земли среди олигархов из приемной политической семьи Орбана, которые потом стали получателями крупной ренты, не будучи при этом обремененными дальнейшей необходимостью работы на земле или инвестициями в нее[1106]. Чтобы извлечь выгоду из финансов, выделяемых на развитие инфраструктуры, которая предусматривает некоторые обязательства, венгерское мафиозное государство взяло под контроль распределительную систему фондов ЕС. Золтан Лакнер сообщает, что «Янош Лазар [в то время полигарх из круга Орбана] в 2013 году представил правительству предложение, которое запрещало частным фирмам, пишущим тендеры, работать на государственных поставщиков. Министерства, районные центры и муниципалитеты теперь должны были создать свои отделения по подготовке тендерной документации. В дополнение была выдвинута идея о централизации государственных закупок, а также национализации IT систем для закупок. ‹…› Похожим образом государство вмешалось в строительную индустрию, опять же лишь перераспределив фонды Евросоюза и выдвинув требование о том, чтобы только государственные учреждения по вопросам планирования проектировали здания, строящиеся на деньги Евросоюза либо за счет государственного бюджета». Лакнер также отмечает, что подобное вмешательство «не противоречит законодательству ЕС, поскольку государство также контролирует тендеры Евросоюза и в других странах»[1107]. В конце 2018 года Орбан начал процесс централизации государственных тендеров на сумму выше 700 млн форинтов (около 2,1 млн евро) в сфере строительства, спорта и информационных технологий, после чего распределение ренты стало еще легче контролировать[1108]. Механизмы, предназначенные для контроля за завышенными ценами и извлечением ренты, могут быть нейтрализованы либо путем (a) замены внутренних контролирующих акторов на учрежденческих кураторов [♦ 5.3.3.2], таких как главный прокурор Венгрии Петер Польт[1109], либо через (b) использование уязвимых мест защитных механизмов международной интеграции, подобных описанным выше в контексте Евросоюза [♦ 7.4.4.2].

Поскольку центральноевропейские патрональные режимы получают субсидии ЕС – номинально выдаваемые для укрепления связей с единым рынком союза – просто потому, что они являются членами ЕС, естественная долговечность этих трансферов сохраняется. Наконец, средства ЕС в целом зависят от особенностей политики режима. Например, существуют так называемые Маастрихтские критерии, согласно которым дефицит бюджета не должен превышать 3 % ВВП, и режим Орбана очень старательно их выполняет[1110]. Однако недавние реформы, которые ставят перед Еврокомиссией задачу фиксировать «наиболее общие проблемы с властью закона» и принимать меры, которые могут включать в себя приостановку бюджетных выплат Евросоюза или снижение предварительного финансирования, ставят перед собой конкретную цель: сделать так, чтобы финансирование ЕС зависело от особенностей режима, а точнее, от ситуации с властью закона[1111]. Подобные реформы настраивают защитные механизмы против патрональных режимов. Так, приведенные выше тактики «ковровой бомбардировки» все еще ставят под сомнение эффективность подобных мер, хотя и способны заставить главного патрона реже прибегать к [госзакупкам по неоправданно] завышенным ценам и/или усилить контроль над приемной политической семьей, чтобы фракции элиты не начали вести против него борьбу[1112].

7.4.6.3. Трофейные компании и финансовые институты

В этой части мы переходим от обсуждения ресурсов, обусловленных географическим или геополитическим положением, к источникам ренты, создаваемым в условиях реляционной экономики. В Главе 5 мы указывали на то, что регуляционное вмешательство создает ренту, тогда как дискреционное регуляционное вмешательство создает ее прицельно для членов приемной политической семьи [♦ 5.4.2]. Говоря об источниках подлежащей распределению ренты, нет необходимости снова описывать формы вмешательства с целью защиты [♦ 5.5.4]. Скорее здесь стоит рассмотреть создание институтов, направленных на извлечение ренты, в частности (1) трофейных компаний, принадлежащих олигархам или экономическим подставным лицам и напрямую получающих выгоды от предоставляемой защиты, и (2) финансовые институты, такие как банки, госкорпорации и, возможно, государственные займы финансовым трофейным компаниям, способствующие как накоплению капитала, так и экспансии уже существующих экономических империй. «Чтобы обслуживать супермонополии „Роснефти“ и „Газпрома“, – пишет Политковская о России середины 2000-х годов, – колоссальные финансовые конгломераты, такие как Внешторгбанк, разрастаются и захватывают новые территории, заручившись поддержкой Администрации президента»[1113]. Она также отмечает, что Путину понадобилось «ренационализировать успешно функционирующие предприятия, превратив их в финансовые промышленные конгломераты