Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
Это приводит нас к второстепенным объектам политики России, выбранным из числа глобальных акторов, которые потенциально угрожают стабильности и амбициям патрональной автократии России. Деятельность России в отношении таких образований, как ЕС и США, вовлекает множество типов акторов на разных уровнях. Во-первых, отдельные политики из западных стран были кооптированы через прибыльные должности в советах директоров российских компаний, что фактически сделало их лоббистами Путина на Западе по принципу «вращающихся дверей» [♦ 3.4.2]. Яркими примерами тому являются бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер («Газпром») и два экс-канцлера Австрии, Вольфганг Шюссель («Лукойл») и Кристиан Керн («Российские железные дороги»)[1005]. Во-вторых, популистские партии в нескольких государствах ЕС поддерживают тесные отношения с Россией, которая стремится содействовать приходу к власти тех, кто пытается разрушить единство ЕС. Как показывает одно из исследований, посвященных западным популистам и их связям с Россией, «европейские популисты регулярно транслируют антиправительственную российскую пропаганду и помогают подорвать доверие европейцев к ЕС, НАТО и к либерально-демократической политике в целом. Некоторые из них даже имеют финансовые связи с Кремлем»[1006]. Вооруженные формирования, поддерживающие фактическое насилие вместо процесса публичного обсуждения либеральных демократий, тоже пользуются поддержкой России[1007]. Наконец, объектами политики патрональной автократии Путина также являются граждане, которые находятся в эпицентре «информационной войны» с Западом[1008], включающей в себя политически мотивированное распространение фейковых новостей и дезинформации [♦ 6.4.2.4][1009]. Путинскую патрональную автократию даже обвиняли во вмешательстве в избирательные процессы, целью которого было склонить общественное мнение в сторону поддержки популизма. Недавний случай – выборы в Европейский парламент 2019 года[1010], а более известный скандал разразился в контексте выборов президента США Дональда Трампа в 2016 году[1011].
7.4.4. Геополитическая ориентация и сосуществование либеральных и патрональных режимов в Европейском союзе
7.4.4.1. Стержневые государства и притягиваемые ими государства в цивилизационных областях тяготения
Имперские амбиции Китая и России связаны не только с их обширными территориями или историей завоеваний. На самом деле, они также являются, если использовать термин Хантингтона, стержневыми государствами цивилизации. По его мнению, «стержневые государства главных цивилизаций ‹…› становятся основными полюсами притяжения и отталкивания для других стран. [Это] наиболее явно видн[о] в западной, православной и синской цивилизациях. Здесь возникают цивилизационные группы, в которые входят стержневые государства, страны-участницы, родственное в культурном плане меньшинство, проживающее в соседних странах и ‹…› народы других культур, которые проживают в соседних государствах. Страны в этих цивилизационных блоках зачастую можно расположить концентрическими кругами вокруг стержневой страны или стран, отражая степень их отождествления с этим блоком и интеграции в него» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)[1012].
Если вернуться к метафоре, которую мы использовали в Главе 1, то описанный выше притягивающий и отталкивающий эффект можно назвать цивилизационной областью тяготения. Это означает, что принадлежность страны к цивилизационному блоку того или иного стержневого государства не предопределена. Скорее существует сложный набор стимулов, влияний и взаимозависимостей, которые втягивают страны в область тяготения стержневого государства, из-за чего эти режимы становятся более склонными к формированию геополитических союзов со стержневым государством и друг с другом. Тогда как в Главе 1 мы обсуждали влияние западной цивилизационной области тяготения на первичные траектории и формирование режимов [♦ 1.5.2], то теперь мы рассмотрим больше таких областей с точки зрения их влияния на геополитическую ориентацию существующих режимов.
Хотя Китай является стержнем синской цивилизации, ни одна рассматриваемая нами страна посткоммунистического региона не принадлежит к его цивилизационной области тяготения. Страны, которые туда входят, расположены, согласно Хантингтону, на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии и включают в себя обе Кореи, Вьетнам, Таиланд, Сингапур и т. д.[1013] Соответственно, ни одна из посткоммунистических стран не ориентируется главным образом на Китай, хотя на них и влияет проводимая им экономическая экспансия, описанная выше. В свою очередь, Россия как стержень православной цивилизации имеет множество стран в своей области тяготения, которая постоянно пополняется благодаря политическому и военному империализму Путина. «Притягиваемые государства», которые приспосабливаются к цивилизационной области тяготения, можно классифицировать по их геополитической ориентации. В одну группу входят страны, полностью ориентированные на Россию, в том числе государства исламского исторического региона, а также Беларусь. Эта православная страна, разобщенная с Западом в 1990-е годы[1014], не искала других альтернатив и ориентировалась на Россию, которая сразу включила страну в сферу своих интересов. «Понимая, что Лукашенко не будет ориентироваться на Запад, – пишет Руда, – Путин попытался извлечь все выгоды из российско-белорусской дружбы, отгородив страну от любых экономических ресурсов, кроме российских. Для этих целей был создан так называемый Евразийский экономический союз. Путин хотел создать в Беларуси сильную локальную модель российской полиархии, которая была бы настолько зависима от России, что даже для автономной белорусской полиархии во главе с Лукашенко не осталось бы места. В общем и целом особые преференции, которыми пользуется Беларусь, обошлись в 2007 году российским налогоплательщикам как минимум в 14 млрд долларов США, и эта цифра продолжала расти до 2015 года»[1015].
В другую группу входят страны, которые пытаются вырваться из цивилизационной области тяготения России. Прибалтийские страны из-за своего географического положения подпадают под влияние России, но им удалось вернуться к своим западно-христианским корням: в 2004 году они вместе с некоторыми посткоммунистическими странами Центральной и Восточной Европы даже присоединились к Европейскому союзу. Однако такие страны, как Украина и Молдова, были в этом менее успешны. Помимо того, что они обе принадлежат к православной цивилизации, этот неуспех можно объяснить также тем, что в этих странах существуют разногласия по поводу национальной идентичности: одни (этнические) группы хотят ориентировать страну на Запад, а другие, наоборот, еще больше сблизить ее с Россией. Аналитически разделив Украину на три региона, Лукан Вэй пишет, что «западные украинцы [выражают] большую поддержку Европейскому союзу и НАТО и меньшую поддержку России и СНГ, чем их соотечественники на востоке», тогда как «центральная Украина является колеблющимся регионом страны. ‹…› В начале 1990-х [она] отдавала предпочтение русофильским политическим силам, но к середине 2000-х постепенно перешла на украинофильскую сторону»[1016]. Что касается Молдовы, то «в этой стране сохранились „глубокие“ разногласия по поводу геополитической ориентации Молдовы: около трети населения поддерживает более тесные связи с Россией, треть настроена против России, а оставшаяся треть относятся к ней нейтрально. Власти Молдовы „разделились на две равные половины“, одна из которых выступает за проевропейскую, ‹…›
