Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
При смене конфигурации можно также выделить (1) одноуровневую трансформацию, при которой происходит только один процесс (на одном уровне), и (2) двухуровневую трансформацию, когда на обоих уровнях происходит по одному процессу. Демократическая (или антидемократическая) трансформация отличается от демократического (или автократического) прорыва, хотя они часто идут рука об руку: например, за «оранжевой революцией» последовали демократические конституционные изменения (а Орбан, вслед за осуществлением автократического прорыва, смог также изменить избирательное законодалельство). В свою очередь, «патрональная трансформация» влечет за собой политическую, экономическую и социальную патронализацию [♦ 5.6.1.3], а «антипатрональная трансформация» – прекращение этих процессов.
Применение этих понятий и двухуровневого подхода в целом при анализе траекторий стран в процессе демократизации имеет особую практическую ценность[879]. На самом деле, на волне эйфории «конца истории» от всеобщего внимания ускользнуло именно то, что в тех случаях, когда «демократизация провалилась», трансформация происходила только на одном уровне, то есть происходила демократическая трансформация и не было трансформации антипатрональной. Безличные институты подверглись переустройству как в политической сфере (были созданы формально демократические институты и введены многопартийные выборы), так и в экономической (была проведена приватизация и установлено формальное доминирование частной собственности), но патронализм оказался жесткой структурой, которая продолжила свое существование и в посткоммунистическую эпоху [♦ 1.5]. Другими словами, была изменена институциональная структура, но не акторы, которые ее наполняли. Двухуровневые трансформации произошли только в таких странах, как Эстония или Венгрия, где патрональное наследие было не так велико, что позволило им прийти к либеральной демократии по первичной траектории.
Вторичные траектории тоже часто оказываются одноуровневыми трансформациями. Например, именно такая ситуация сложилась в четырех странах, которые мы использовали в качестве примеров: в Чехии была предпринята попытка патрональной трансформации без антидемократической трансформации; в Польше можно наблюдать попытку антидемократической трансформации без патрональной. Вторичная траектория Венгрии состоит из двух одноуровневых трансформаций (осуществляемых одним и тем же актором): патрональной трансформации с 1998 года и антидемократической – с 2010 года, тогда как в России происходит антидемократическая трансформация без патрональной (так как она началась в патрональной среде).
Наконец, одноуровневая трансформация была также характерна для цветных революций. Как мы упоминали в Главе 4, цветные революции вспыхивали в конкурентных патрональных демократиях под знаменем демократии и плюрализма, но пользовались поддержкой неформальных патрональных сетей, которые боролись с попыткой монополизации власти правящей патрональной сетью [♦ 4.4.2.3]. Это как раз и означает, что после антидемократической трансформации патрональной среды демократическая трансформация осуществлялась без антипатрональной трансформации. Для того чтобы двигаться в плоскости вышеупомянутых четырех измерений[880], проводились различные изменения, но, как правило, они не могли устранить доминирование неформальных, дискреционных и клиентарных связей и проложить дорогу неформальным, нормативным и институциональным связям. Это явление демократической трансформации без антипатрональной трансформации Хейл называет более общим термином «режимная петля»[881]:
♦ Режимная петля – это траектория режима, которая предполагает (1) движение к автократии и (2) движение в обратную сторону. Как правило, режимная петля подразумевает одноуровневую трансформацию безличных институтов (без антипатрональной трансформации, когда режим движется в противоположную от автократии сторону).
Хотя после преодоления автократических тенденций демократию можно восстановить, что и было сделано во множестве случаев, демократическая трансформация не всегда сопровождается трансформацией антипатрональной. По наблюдениям Хейла, после очевидной демократизации «существует заметная тенденция к возникновению новой однопирамидальной структуры, столь же „авторитарной“, как и старая. Это связано с тем, что простая смена власти не устраняет ключевые элементы, которые в первую очередь ответственны за появление однопирамидальной системы: общество остается патроналистским, а конституция – президентской» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)[882].
Таблица 7.5: Динамика режимов и режимная петля
В Таблице 7.5 резюмированы процессы трансформации режима и показано, какую из ее разновидностей предполагает каждая смена конфигурации между либеральным и патрональным типами. В качестве примера мы опять же выбрали четыре страны, каждая из которых пришла к патрональной демократии, а затем сделала режимную петлю. В посткоммунистическом регионе можно найти множество таких циклических движений, обусловленных разными причинами и событиями, ведущими к распаду неконсолидированных, а иногда и эфемерных патрональных автократий [♦ 4.4.1.3]. Мы иллюстрируем «ортодоксальную» форму режимной петли на примере Украины, претерпевшей многочисленные колебания между патрональной демократией и автократией через цветные революции. Затем мы описываем более нестандартные случаи: автократический прорыв в Македонии не ознаменовал собой революцию, а потерпел крах из-за внутриэлитного конфликта; в Молдове решающую роль сыграло иностранное вмешательство. Наконец, Грузию можно считать уникальным случаем, потому что после «Революции роз» 2003 года новая власть попыталась вырваться из режимной петли через антипатрональную трансформацию, хотя и без демократической, и в итоге не смогла преодолеть патрональную систему, состоящую из неформальных акторов.
7.3.4.2. Режимная петля и цветные революции: Украина
В предыдущих главах мы упоминали Украину как яркий пример конкурирующих посткоммунистических кланов [♦ 3.3.7, 3.6.2.1], а кроме того, подробно рассказывали о ее цветных революциях [♦ 4.4.2.3]. Теперь же мы предлагаем взглянуть на полную траекторию ее режима, начиная с периода советской власти (Схема 7.21). Еще до смены режима Украина демонстрировала элементы клановой политики внутри государственной партии. По словам Минакова, три региональные группы из Харькова, Сталино / Донецка и Днепропетровска представляли три крупнейших местных партийных организации и промышленных центра, ведя между собой фракционную борьбу, а их члены поочередно занимали должности первого секретаря ЦК Коммунистической партии Украины и председателя Совета министров[883]. Мультипирамидальная система конкурирующих патрональных сетей, возникшая после 1991 года, берет свое начало из этих трех группировок, превратившихся в три поскоммунистических клана: клан Кучмы-Пинчука, клан Лазаренко и группа «Приват»[884].
Первая попытка построения однопирамидальной сети власти произошла в первый президентский срок Леонида Кучмы, который «консолидировал власть, сделав политическую систему полностью президентской, и по сути вынудив парламент согласиться с его конституционной „реформой“ в 1996 году ‹…›. Тогда же, во второй половине 1990-х годов, он заключил с новоиспеченными олигархами соглашение, которое позволило ему сконцентрировать экономическую власть, а также получить контроль
