Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
Схема 7.21: Смоделированная траектория Украины (1964–2019)
Процесс смены конфигурации на патрональную автократию, инициированный Кучмой, был прекращен в 2004 году из-за «Оранжевой революции», которая вернула страну к патрональной демократии через демократическую, но не антипатрональную трансформацию [♦ 4.4.2.3][887]. Однако это была не единственная режимная петля, которую сделала Украина. Период с 2005 по 2009 год при президенте Викторе Ющенко характеризовался динамическим равновесием патрональной конкуренции, которая обеспечивалась новой конституцией, принятой после революции и предполагавшей разделение исполнительной власти[888]. Соответственно, парламент был наделен властью, но президент тоже сохранил некоторые важные полномочия. Дубровский и его соавторы пишут, что Ющенко «сохранил контроль над спецслужбами (в компетенцию которых входило расследование экономических преступлений и коррупции) и правоохранительными органами в лице Генеральной прокуратуры Украины (ГПУ), которой были поручены все расследования деятельности должностных лиц ‹…›. Помимо этого президент существенным образом контролировал работу судей. Имея такие инструменты, можно шантажировать в принципе любого члена элиты, поэтому полный (неформальный) контроль – это лишь вопрос желания, опыта и безнаказанности»[889]. Однако после ухода Ющенко, Виктор Янукович, сменивший его на посту, в одностороннем порядке вернул конституцию к первоначальному президентскому устройству и предпринял решительную попытку создать единую пирамиду. В рамках антидемократической трансформации, Янукович совершил автократический прорыв и сумел нейтрализовать некоторых из своих оппонентов, о чем мы рассказывали в Главе 4 [♦ 4.4.2.3].
Тем не менее гражданское общество в Украине было на удивление сильным, что и предотвратило автократическую консолидацию. Наличие глубоко укоренившихся патрональных сетей, с одной стороны, и важные социально-экономические изменения, приведшие к складыванию так называемого креативного среднего класса, более ориентированного на порядок открытого доступа, с другой стороны[890], вылились в сопротивление, кульминация которого пришлась на Евромайдан в 2014 году. Следствием так называемой «Революции достоинства» стало не только свержение Януковича, но и возврат к двойной конституции, а также, вероятно, самые справедливые выборы в истории страны[891].
Однако неудивительно, что президентство Петра Порошенко повлекло за собой только одноуровневую трансформацию, поскольку демократическая трансформация не сопровождалась антипатрональной. Вышеупомянутые кланы, о которых уже говорилось в Главе 4, сопротивлялись попытке их подчинения и поддерживали революцию только для того, чтобы вернуться к жесткой патрональной конкуренции, свойственной посткоммунистической Украине с момента обретения независимости[892]. Как пишет Мижеи, «президентство Порошенко, хотя и не содержало чудовищных злоупотреблений, свойственных режиму Януковича, все же вернулось к своему изначальному положению: оно было заточено на продвижение бизнес-интересов президента и его команды, а также на выдвижение людей на должности на государственных предприятиях в соответствии с финансовыми интересами президента и его окружения. Порошенко откладывал внесение изменений в законодательство и конституцию, которые установили бы верховенство закона, и решительно боролся против независимости прокуратуры и ‹…› генеральных прокуроров ‹…›, которые ни по каким меркам не были реформаторами и беспрепятственно отказывались бороться с преступностью»[893].
Хотя Схема 7.21 изображает движение Украины между точками, одна из которых ближе к либеральной демократии, а другая – к патрональной автократии, как маятниковое, на самом деле эта страна после революции ни разу не вернулась в ту же точку, где находилась раньше. Дубровский и его соавторы утверждают, что наиболее важным изменением является политическая «активация» вышеупомянутого городского креативного класса, что также демонстрирует возросшую возможность (а отчасти и реальность) постепенного, но подлинного изменения уровня патронализма в Украине. Улучшение условий, способствующих антипатрональной трансформации, можно охарактеризовать на двух уровнях[894]. Во-первых, на национальной арене основная линия раскола украинского общества, раньше проходившая по оси этнолингвистического разделения «Восток – Запад», стала формироваться вдоль оси патрональность – антипатрональность. Сейчас двумя основными противоборствующими сторонами являются сторонники порядков ограниченного доступа и порядков открытого доступа, при этом последние отказываются от лозунгов, призывающих к «справедливому перераспределению» [♦ 5.5.1], и уделяют больше внимания борьбе с коррупцией, продвижению европейских ценностей (то есть преимущественно свободного рынка и равных возможностей для всех) и «достоинству». Таким образом, Украина, несмотря на внутренние этнолингвистические, культурные и религиозные противоречия, сформировалась в 2014 году уже не как этническая, а как политическая нация, а политический процесс двигался вперед не только благодаря борьбе патрональных сетей между собой, но и все больше за счет борьбы общества с этими патрональными сетями. Во-вторых, на международной арене геополитическая ориентация Украины в итоге изменилась в пользу Запада. Сила и количество рычагов влияния западных стран и международных институтов на украинские власти тоже резко возросло в результате неудовлетворительной политики Януковича и российской военной агрессии [♦ 7.4.3.2]. Фактор военной агрессии тоже повлиял на внутреннюю политику, политические шаги которой рассматривались через призму продолжающейся «гибридной войны» с Россией. Соответственно, политико-экономические позиции ранее пророссийских олигархов стали слабее. Но шансы на антипатрональную трансформацию на уровне политических элит еще больше возросли, когда в 2019 году Петр Порошенко проиграл президентский пост Владимиру Зеленскому. И хотя убедительная победа последнего как на парламентских, так и на президентских выборах, на посткоммунистическом пространстве, как правило, несет в себе угрозу системе сдержек и противовесов[895], Зеленский не является верховным патроном и не имеет своей патрональной пирамиды, но пользуется олигархической поддержкой со стороны Игоря Коломойского, ведущего партнера группы «Приват»[896]. Судя по всему, Зеленский заинтересован в антипатрональной трансформации и устранении власти олигархов в стране, чем напоминает Михаила Саакашвили, который (тоже не без поддержки олигархов и в результате убедительной победы на выборах после «Революции Роз») добился значительного снижения уровня патронализма в Грузии [♦ 7.3.4.5]. Однако на конец 2019 года Зеленский еще не добился смены режима в Украине, а его правительство может впоследствии разделиться по олигархическому и/или идеологическому принципу[897].
7.3.4.3. Режимная петля и конфликт внутри элит: Македония[898]
Македония – очень патроналистская страна, где особенности режима (разделенная исполнительная власть) и особенности страны (этнические противоречия) на протяжении более десяти лет после смены режима совместно обеспечивали конкуренцию патрональных сетей[899]. Как отмечает Уильям Краутер, Македония провозгласила независимость в 1991 году и «столкнулась с серьезными проблемами экономического развития, а также этническими противоречиями. [Тем не менее] демократическая политика функционировала достаточно хорошо. Завершилось оформление структуры власти. Был заметен прогресс в развитии организаций гражданского общества, свободы
