Изобрести современность. Эссе об актуальном искусстве - Линда Нохлин
Конечно, с помощью Big Shot «ты можешь приближаться к своему объекту, фрагмент за фрагментом», если снова вернуться к словам Энди, но, помимо приближения к объекту желания, есть и другие моменты, связанные с безжалостной фрагментацией, к которой прибегает Уорхол в работе с обнаженной моделью. Как прилежный ученик, а иногда апроприатор искусства прошлого, Уорхол не мог не понимать, что фрагментированная фигура была основным тропом эстетики обнаженного тела, мужского и женского, восходящим к ренессансному переоткрытию античности (Бельведерскому торсу, например) и в случае фрагмента женского тела демонстрирующим фетишистский аспект, а в случае мужского — предполагающим героическую стойкость. В более поздние времена, в работах Огюста Родена и Эдгара Дега, а также, еще более радикально, в скульптурах Константина Бранкузи и фотографиях Ман Рэя, фрагмент тела стал ассоциироваться с современностью, с антинарративной стратегией.
42 Энди Уорхол. Торс. 1977. Холст, синтетическая полимерная краска, чернила для шелкографии. 35,5 × 27,9 см
43 Энди Уорхол. Торс. 1977. Холст, синтетическая полимерная краска, чернила для шелкографии. 35.9 × 27.9 см
Взаимодействие Уорхола с традицией обнаженной натуры в высоком искусстве и деконструкция этой традиции достигают кульминации в ряде картин, созданных им в 1977–1978 годах на основе полароидных снимков, так называемой серии «Торс» (рис. 42, 43). Одно из изображений этой серии, представляющее фигуру стройного юноши со спины, обрезанное на уровне плеч и на середине бедра, существует в различных версиях: некоторые цветные, с энергичными вмешательствами кисти; некоторые черно-белые; некоторые в виде серии, как четырехчастная работа «Торс» (1977). Временами Уорхол заходил так далеко, что даже выставлял это изображение вверх ногами — трюк, который, как отметил Картер Рэтклифф, «подталкивал его к абстракции»[128]. Но в то же время переворачивание придает торсу тревожно метаморфический характер, как у превращенного в голову быка велосипедного сиденья Пикассо: ягодицы трансформируются в своего рода мясистое, лишенное черт лицо, а ноги — в мускулистую шею в соответствии с бахтинской стратегией снижения и карнавализации[129]. В еще одной вариации на тему «торса», явно основанной на другом полароидном снимке, шагающая фигура показана в неполный профиль, в смелом ракурсе, с акцентом на темных волнистых волосах с внутренней стороны бедра одной ноги и на внешней стороне той, что ближе к зрителю. Есть два варианта этого изображения — с лососево-розовым фоном и с ярко-голубым, и в обоих присутствует намеренное несовпадение зоны телесного цветового пятна и спроецированного на него фотографического контура самого тела, как будто для того, чтобы указать на «искусственность» образа как такового, что подчеркивается утрированными параллельными штрихами стекающей на манер дриппинга краски, выходящими за границы телесных цветовых пятен[130]. Интересно сравнить эти основанные на полароидных снимках изображения мужского торса с выполненным в технике пастели примерно годом позже, в 1979 году, триптихом «Бока» англо-американского художника Р. Б. Китая, на котором также представлены мужские торсы[131]. Несмотря на то, что у них, как и на картинах Уорхола, отсутствуют головы и ноги — то есть они тоже представляют собой фрагменты мужского тела, — они в значительно большей степени дают представление о внешнем виде в целом и об «индивидуальности» изображенной модели. У каждого из обнаженных натурщиков Китая виден пенис, но, в отличие от некоторых картин Уорхола, здесь он не фетишистски подчеркнут, а просто является частью изображенной в профиль фигуры, а сами фигуры не расположены так декоративно или абстрактно по отношению к картинной плоскости. Они явно в большей степени связаны с традицией Дега или даже Эгона Шиле, чем с поп-артом, полароидом и шелкографией. Пытаюсь ли я провести различие между «гетеро−» и «гей−» репрезентациями мужской обнаженной натуры? Не совсем, поскольку я не вполне уверена, что понимаю, каковы отличительные особенности каждой из них; но совершенно очевидно, что Уорхол пытается создать или неосознанно создает изображения, описывающие скорее гей-, чем гетерочувственность, — образы, которые одновременно фетишизируют и деперсонализируют обнаженное мужское тело; образы, близкие, хотя и ни в коем случае не идентичные тому, что делают гетеросексуальные художники с женским телом в своих эротизированных репрезентациях этого тела.
Картины Уорхола с изображением фрагментированного мужского тела, многие из которых весьма велики по размеру, хотя есть и маленькие, оставляющие впечатление интимности, чрезвычайно разнообразны по своим референциям и по тому, что можно назвать ассоциативным уровнем. С одной стороны, существует почти пятиметровая черно-белая работа, включающая шесть изображений мужского торса со сжатым у пениса кулаком. Хотя очевидно, что они основаны на полароидной секс-съемке, и хотя Энди, сосредотачивая взгляд на области между коленом и пупком, фокусирует свой образ — шесть раз подряд — на сексуальном значении, в равной степени — это отчасти насмешливый, отчасти благоговейный оммаж героическому мраморному «Давиду» Микеланджело, воспроизводящий его позу. Впрочем, в каком-то смысле совершенно логично, что художник, создавший работы на основе «Моны Лизы» и «Тайной вечери» Леонардо, обратился за вдохновением к Микеланджело. С другой стороны, Уорхол нередко создает свои фрагментарные фигуры с опорой на менее очевидные исторические прецеденты, предлагая зрителю такие крупные планы задов, которые даже Дега в своей серии «Бордель», созданной столетием ранее и столь близкой по духу мужским обнаженным фигурам Энди и его собственным «Купальщицам», вероятно, нашел бы слишком вызывающими. В двух картинах с изображением ягодиц художник ловко отвлекает внимание от чересчур призывного ануса с помощью изобретательной колористической игры и энергичного, нарисованного пальцами декоративного обрамления.
Серия V-образных изображений пениса (цветных и черно-белых) демонстрирует вариацию формальной структуры картин с изображением ягодиц, но в обратном порядке. Абстрактные и в то же время конкретные в своем сексуальном содержании, эти полотна с их тщательно продуманной обрезкой краев и иногда жестким, но иногда подвижным отношением «V» раздвинутых бедер к прямоугольнику основы — столь же визуально интригующие, как и сексуально возбуждающие.
К числу самых смелых композиций Уорхола принадлежат три большие картины, подписанные и датированные
