100 арт-манифестов: от футуристов до стакистов - Алекс Данчев
То, как это выглядело для Вудса, остальным архитекторам (не говоря уже о простых обывателях) представлялось чем-то не от мира сего. Его рисунки и проекты напоминают Дюшана, скрещенного с Пиранези. Не случайно его упоминают как «концептуального архитектора» в фильме «Чужой 3» (1992), а его «Неомеханическая башня (верхняя) камера» (1987) появилась вследствие плагиата в дизайне декораций комнаты для допросов в «Двенадцати обезьянах» (1995). Он предложил проект гробницы для Эйнштейна — космической станции, вдохновением для которой послужил «Кенотаф Ньютона» работы Булле (1784). Его непостоянные записи в блоге завораживают. Его идеи новых зданий, как правило, игнорируются. То, что строит Леббеус Вудс, неосязаемо. Это что-то сродни социальному капиталу — скажем, архитектурные средства. И все же он принадлежит этому миру и отдал ему всю свою страсть. Последствия катастроф — его ремесло. В 1993 г. он отправился в разрушенное войной Сараево. Ему предложили спроектировать здание Управления электроснабжением, и он представил несколько проектов реконструкции, в том числе «свободные пространства», без заранее определенной функции, «тигели для создания нового мышления и общественно-политических форм, больших и малых».
Вудса, возможно, избегали в отделах городского планирования, зато у него есть преданные последователи в других местах. Как написал создатель BLDGBLOG, «работа Вудса — это восклицательный знак в конце предложения, провозглашающего, что архитектурное воображение, освобожденное от ограничений финансирования и возможностей строительства, всегда должно оставаться бескомпромиссным». Возможно, это видение Вудса не так уж и расходится с представлением о себе Рема Колхаса. Колхас и Вудс — команда мечты?
Фрагмент цитаты из его манифеста-поэмы, «тают в воздухе», несет тяжелый груз смысла. В нем отсылка к бравурному пассажу в «Манифесте Коммунистической партии»: «Постоянные революционные преобразования производства, непрерывное нарушение всех социальных условий, вечная неопределенность и беспокойство отличают буржуазную эпоху от всех предыдущих. Все застывшие, неподвижные отношения в череде древних и почтенных предрассудков и мнений сметаются, а все новые устаревают прежде, чем успевают окостенеть. Все твердое тает в воздухе, все святое оскверняется, и человек наконец вынужден столкнуться с трезвыми чувствами, настоящими условиями жизни и отношениями с себе подобными». Посыл этого отрывка объяснил новому поколению Маршалл Берман в книге «Все твердое тает в воздухе» (1982), полной ослепительного блеска и глубокого сострадания, в подзаголовке которой заключается его тема — «опыт современности». Работа Бермана, несомненно, вдохновляла Вудса в общей борьбе за то, чтобы «чувствовать себя как дома в этом мире, даже когда дома, которые мы построили, современная улица и современный дух по-прежнему тают в воздухе».
См. также манифесты «Что такое архитектура?» Гропиуса (M33), «Сумасшедший Нью-Йорк» Рема Колхаса (M86) и «13 положений архитектуры постмодернизма» Чарльза Дженкса (М93).
* * *
Архитектура и война не являются несовместимыми. Архитектура — это война. Война — это архитектура.
Я воюю со своим временем, с историей, со всей властью в ее устоявшихся и перепуганных формах.
Я один из миллионов тех, кто не вписывается, у кого нет ни дома, ни семьи, ни доктрины, ни постоянного места, которое я мог бы назвать своим, ни известного начала или конца, ни «священного и исконного места».
Я объявляю войну всем иконам и завершенностям, всем историям, которые могли бы заковать меня в моей же лжи, в моих собственных жалких страхах.
Мне известны лишь мгновения и жизни, пролетающие как мгновения, и формы, которые возникают с бесконечной силой, а затем «тают в воздухе».
Я архитектор, строитель миров, сенсуалист, поклоняющийся плоти, мелодии, силуэту на фоне темнеющего неба. Я не знаю, как тебя зовут. И ты не можешь знать моего имени.
А завтра мы вместе будем строить город.
М91. Догма 95.
Манифест (1995)
Датируется 13 марта 1995 г., Копенгаген; обнародован 22 марта 1995 г. на конференции Le cinéma vers son deuxième siècle в Париже. Ларса фон Триера пригласили поговорить о будущем кино. Вместо этого в духе Маринетти он осыпал аудиторию листовками, в которых объявил о создании Догмы.
«Догма» — авангардное движение, которое основали датские режиссеры Ларс фон Триер (родился в 1956 г.) и Томас Винтерберг (родился в 1969 г.), якобы посвященное очищению кинематографа. На самом же деле оно, похоже, было посвящено продвижению Ларса фон Триера и его друзей. Согласно пресс-релизу секретариата Догмы, движение завершилось в 2002 г.: «Манифест Догмы 95 почти превратился в жанровую формулу, что не было нашим намерением».
Ларса фон Триера метко окрестили старшим enfant terrible в этом бизнесе. Он снял фильм под названием «Антихрист» (2009) и назвал Ингмара Бергмана, покровителя артхаусных кинематографистов, «глупой свиньей». В том, что касается саморекламы, формы ему не занимать. Даже у его имени есть форма. Пойдя по стопам Эриха фон Штрогейма и Джозефа фон Штернберга, он наградил себя приставкой «фон». Более того, возможно, у него есть привычка выпускать манифесты, совпадающие с выходом его фильмов или, возможно, выражением его чувств, что Догма только поощряла. 6 мая 2000 г. он вместе со своим дядей и еще несколькими людьми основал движение «Догументари». В тот день они опубликовали четыре манифеста: «Расфокусировка», «Уважение к общественности», «Документаризм» и «Момент найден», за которыми чуть позже последовал сам «Манифест Догументари». Верность жанру — это одно. Расточительность — совсем другое.
В Догме есть нечто фальшивое. Презрительность «Догмы» неестественна, ее стиль производен, он заимствован у великого датского режиссера Карла Дрейера и Дэвида Линча, постмодерниста, сюрреалиста и режиссера «Синего бархата» (1986) и «Твин Пикс» (1990), который, как говорит Дэвид Томсон, несет Магритта в массы. Ларс фон Триер подражает и Жан-Люку Годару. Призрак Годара витает над манифестом «Догмы», а перед Годаром — настоящий революционер Дзига Вертов (см. М41). Манифест отдает фальшью и легкомыслием. Все это издевательство напоминает ругательства, которые непослушные дети пишут на снегу.
«Противодействие» определенным тенденциям «в современном кинематографе» во вступлении отсылает к знаменитому эссе-манифесту Франсуа Трюффо Une certaine tendance du cinéma français в каноническом журнале Cahiers du Cinéma (1954). Трюффо противопоставил то, что он с горькой иронией называл «традицией качества» (в соответствии с общепринятой мудростью престарелых), и, с другой стороны, cinéma d’auteurs, которое широкие массы не понимали или игнорировали. Трюффо и его друзья отстаивали авторское кино. Согласно этому тезису — возведенному в ранг la politique des auteurs — автор, истинный автор или создатель фильма, — это режиссер. В cinéma d’auteurs именно режиссер оставляет на фильме отпечаток своей индивидуальности
