Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3
Душою вечера в Малом театре[337], поставившем комедию Б. Шоу «Солдат и герой», - сатира на военное рыцарство - был Венгерко[338], режиссировавший комедию и играющий в ней главную роль - «шеколадного солдата», военного по профессии, а не по вдохновению, швейцарца Блютшли.
Как всегда у Шоу, действие носит несколько фантастический характер. Это искусство, дразнящее ум и воображение, переносящее в состояние между сном и явью. Теaтральные положения, многозначительные реплики - создают для игры особую легкость. Тем удачнее вещи Шоу в исполнении таких прекрасных артистов, как Венгерко, Курнакович, Линдорф, Бучинская, Горчинская, играющая в «Солдате и герое». Так же, как на «Доме отвартом», смех здесь не прекращается. Но изготовлен он и распределен порциями, в соединении с глубокомыслием и иронией, большим искусством и театрального дела мастером Бернардом Шоу.
Меч, 1935, № 42, 27 октября, стр.7. Подп.: Е.Н.
Выставка старинных икон
В житии знаменитого русского иконописца Андрея Рублева рассказывается, как в праздничные дни он с своим другом Данилом «егда живописательству не прилежаху... на седалищах седяща и пред собою имуще божественныя иконы, и на тех неуклонно зряще, божественныя радости и светлости исполняхуся». От созерцания икон они «всегда ум и мысль возносили к вещественному и божественному свету»[339]. Прекрасные образцы древнего русского иконописания полны религиозного парения, возвышенного глубокомыслия. Не в подражании природы и не в ее украшении понимали древние иконописцы свое призвание. Письмо их было религиозно-идеальным. Оно было иератично. Эти потемневшие от времени старинные иконы - истинные сокровища нашей культуры. Когда была «открыта» древняя и кустарная современная иконопись, ее восприняли как откровение. Изучение ее образцов сыграло большую роль в истории русского самосознания. Движение это продолжается и посейчас в Зарубежьи. Одним из очагов его является пражский археологический институт имени известного византолога проф. Н.П. Кондакова.
Когда весной этого года в «Мече» появились статьи Д.В. Философова, в которых он предлагал устройство выставки икон как наилучший способ отметить День Русской Культуры[340], институт Кондакова живо откликнулся на эти статьи и прислал каталог изданных им цветных репродукций икон. Об институте и его альбомах русской иконографии тогда же была помещена в газете заметка за моею подписью. Не желая повторяться, напомню только, что в коллекции института, заключающей 72 красочные художественно исполненные репродукции, дана вся история русской иконописи в ее лучших образцах, начиная с XII и кончая XVII ст. Тогда же я предлагал план устройства выставки репродукций института. В настоящее время главная часть этого плана, благодаря исключительной отзывчивости Института, оказалась осуществлена: институт прислал во временное пользование свой альбом репродукций в редакцию «Меча». Таким образом, существенная трудность (выписать альбом стоило бы 32 доллара) оказалась преодолена.
Когда неожиданно исполняется то, о чем долго мечтаешь - естественно потерять голову и предаться мечтаниям. Осязая в своих руках коллекцию института, я уже видел выставку ее не только в Варшаве в залах ИПС’а и, скромнее - но не менее значительно! - в комнатах русской гимназии, но и в провинции, в городах, где есть русские колонии - «передвижной», несущей всюду свою объединяющую культурную силу. В конце концов, при общей поддержке и общих усилиях, мечты мои легко могли бы оказаться осуществимыми. Во всяком случае, ничего несбыточного в них нет. Надо только приложить немного энергии и собрать сравнительно небольшую сумму денег - на первых порах хотя бы только для того, чтобы остеклить репродукции. Мы обращаемся к нашим читателям за этой помощью, надеясь, что замышляемое нами найдет в них живой отклик. Кроме того, было бы важно получить также сведения о старинных иконах, имеющихся в частных руках. Этими иконами, с согласия их владельцев, можно было бы пополнить выставку репродукций института.
Меч, 1935, № 43, 31 октября, стр.6.
«Полет вверх ногами» и «Читательская масса» (Борис Новосадов. «Шершавые вирши». Таллин, 1935)
Книги молодых авторов всё чаще стали выходить с указанием «адреса для переписки». Так, например, В.С. Яновский в своей «Любви второй», о которой писал недавно на страницах «Меча» А. Бем[341], обращался к читателям со следующим призывом:
«Читатель! Сообщите Ваш отзыв об этой книге по следующему адресу» и т.д. (следовал адрес).
Не знаю, дают ли эти призывы какой-либо результат, но свидетельствуют они о трогательных попытках «пробить лед» читательского равнодушия и через головы критиков столковаться с так называемой «читательской массой». Сколько можно судить по возмущенным письмам, полученным редакцией «Меча» по поводу цитат из «Любви Второй», приведенной в статье А. Бема, книга Яновского на особенное сочувствие «читательской массы» рассчитывать не может (а жаль - книга в ряду других книг на редкость примечательная!). Так, одна читательница называет ее «мерзкой» и «гадкой», а один «отец двух взрослых дочерей» с возмущением вернул номер газеты. И всё это за пристрастие В. Яновского к устарелой моде «физиологической» литературы, за которое А. Бем и пожурил немного автора. То, чем европейского читателя уже давно не удивишь; то, что им почитается уже патриархально-захолустным, - наши зарубежные «читательские массы» принимают за вредное новаторство.
Явление это понятно. Слишком трудно русскому рядовому зарубежнику следить за всем тем, за чем каждый настоящий писатель по долгу своей профессии следить обязан. Он (писатель, особенно молодой, по-молодому увлекающийся) поглотил Селина и изучает последние лингвистические дерзания Джойса. Широкой массе зарубежных читателей Джойсы и Селины по многим, и материальным и психологическим, причинам недоступны, и, узнавая с опозданием о их «революциях» из вторых рук, от молодого русского автора, она, естественно, чувствует себя озадаченной и возмущенной...
Боюсь, что судьбу Яновского разделит и Борис Новосадов, ревельский поэт, только что выпустивший свой сборник стихов «Шершавые вирши»[342]. Едва ли дерзкие строки его, вроде:
....жажда облапать беспредельное...
найдут сочувственный отклик[343]. А между тем, автор не «безграмотен». Он прошел сложный путь от имажинизма к современным исканиям. Книга его симптоматична для нашего литературного сегодня. «Жажда облапать беспредельное» не издевательство, не кощунство, а от больших сердечных глубин и большого отчаянья и надежды.
Надо уметь кидаться В пропасть, открыв глаза.
Вот этот мотив полета «вверх пятами» и определяет тему Новосадова. Настойчиво он повторяет его:
Около - ни души.Тьма кругом холодна.Шепчет черт: согреши,Выкинься из окна.
«Шершавые вирши» не стихи в обычном их понимании - не стилистические упражнения. Это прежде всего книга (техника версификации тут не цель, но средство), и книга щемящего, головокружительного полета или падения. Если уж сравнивать ее с книгой, написанной в том же «головокружительном» устремлении («открыв глаза») - прозой, нельзя отказаться от параллели с последней апокалипсической философией Розанова.
К сожалению, смятение свое Новосадов направляет не по адресу.
Книга его выпущена в ограниченном количестве экземпляров. Эта традиция, установившаяся теперь за рубежом, в данном случае, я бы сказал, просто полезна. Не дай Бог, если «Шершавые вирши» действительно дойдут до «читательской массы», в то время как распространение ее среди литературных сверстников поэта должно производиться в порядке живого обмена творческим опытом. Резюмировать это можно следующим образом: такие явления, как «полеты» Новосадова, с несомненными реминисценциями несколько устарелых европейских литературных мод, либо - еще творческая лаборатория, либо уже - поэзия будущего. В обоих случаях ждать автору сочувствия широкого читателя не приходится.
Меч, 1935, № 49, 15 декабря, стр.6.
В завоеванной области
1
Собственно, в эту завоеванную область мы попали вразброд (как уединистам и полагается), каждый по-своему, и разное время нам благоприятствовало. Я даже не совсем ясно представлял, как очутились в «сфере вечности» другие. Мой же путь был не от моего сознания или воли. Я нашел свою мудрость, как находят невнимательные люди деньги на улице: когда под ногами на солнце ярко резнет глаза - монета.
