Дмитрий Балашов. На плахе - Николай Михайлович Коняев

было от трех до пяти миллионов и так далее. Дело было не в количестве, а в качестве. Историей доказано, что никто никогда количеством войска не побеждал. Войско побеждает духом, талантливым руководством, маневренностью, силой огня. Монгольские луки на 400 метров сохраняли убойную силу, пробивали рыцарские доспехи, а вообще стрела, выпущенная из монгольского лука, летела на расстоянии до километра. Монгольские кони могли скакать максимально облегченные 35 километров. Европейские лошади скачут 3–5 километров максимум. У монголов был гениальный полководец Субедей. А что у России – раздробленность, междоусобицы… Точно такая же картина, как в нынешнее время… Вот о чем стоит нам думать.

Историю всегда создавали только пассионарии, которые строили храмы, возводили города, побеждали в войнах, переплывали океаны… В России первым таковым пассионарием был Александр Невский, который спас ее от полного уничтожения.

Пассионарность это ничто иначе, как человеческая энергия. Если ее у человека нет, он ничего не сделает. Нет ее у народа, народ бессилен. Это очень хорошо понимали христианские подвижники, еще первых эпох христианства. Они говорили: «О, если бы он был холоден или горяч».

Сегодня разговор идет об уничтожении России физически, уничтожении русского народа. Что с этого получит западный мир? Ничего! Потому что в случае гибели России, земли ее захватят азиаты. И вот тогда хваленому Западу придется иметь дело с Китаем, а это гораздо серьезнее наших милых россиян. Мы с Петровских времен свернули голову на поклонение Западу, а у китайцев этого ничего нет. Они сотрут западную цивилизацию и глазом не моргнут. В Тибете, уже половину страны кастрировали, дойдут и до Запада. Ведь из каждой причины есть свое следствие и надо хоть немножко думать об этом».

Еще не написаны книжки,

И прошлого времени нет,

И снова я просто мальчишка,

Которому семьдесят лет.

Я снова обижен и молод,

И снова загадочна даль.

И снова, к обманам готовый,

Рифмую любовь и печаль.

Беда вот, что волосы жидки,

И брюха не спрячешь никак,

И встречный не сдержит улыбки,

Взглянув на меня, старика.

И я никому не втолкую,

Что время по кругу опять,

Что юность и участь другую

Мне просто еще не начать!

Хоть в прошлом друзья и лишенья,

Но сердце тревожно, как встарь,

И жаждою новых свершений

Зажглась предрассветная гарь.

Что бешено кружится время,

К боям возвращая меня,

Что тронуто звонкое стремя

Неведомого коня.

Что юность еще не ошибка,

Что прошлого времени нет,

Что снова я просто мальчишка,

Которому семьдесят лет!

Алексей Пшанский в статье «Без пьедесталов и трибун» писал: «…с точки зрения научных конференций и чтений личность Балашова – учитывая тем более серьезность тематики его творчества и активную гражданскую позицию – выглядит несколько однобоко: большой писатель, горячий публицист, «ум, честь и совесть» и прочее в том же роде. А ведь он был еще и человеком – ярким, увлекающимся и, как всякий талант, разносторонним. Что вполне подтверждает великое многообразие его интересов и умений и решительность, с которой он сам себе устраивал повороты судьбы…»

В нашем распоряжении в доме Балашовых еще одна ночь. Ольга Николаевна смеется: «Так, открываем четвертое дыхание». Звучат ее рассказы: «Как познакомились с Балашовым? Да заговорил он меня». И поведала историю их бракосочетания.

Расписывались не торжественно. В загс пришли вдвоем. «Я и так чуть выше Дмитрия Михайловича, – вспоминает Ольга, – а тут еще туфли на высоких каблуках надела, да и возраст наш ни в какие рамки не вписывается…» Увидев неординарную пару, средних лет дама из загса занервничала. После слов: «Молодые, обменяйтесь кольцами» заметила, что кольцо одно. Дмитрий Михайлович колец вообще не носил, пальцы отекали, потому и не стал покупать себе. По дороге в загс Ольга Николаевна ему несколько раз напоминала: «Кольцо на правую руку надевай»… Но от растерянности он стал надевать на левую… «Я руку-то отнимаю, и он, вспомнив мои наставления, принялся кольцо снимать… Тут-то оно, как в замедленной съемке, выскользнуло из его рук и покатилось под стол. Я гляжу, паркет весь в щелях… Ну, думаю, все. Вижу, как Дмитрий Михайлович с одной стороны стола на четвереньки плюхается, загсовая дама – с другой. Мне же остается только наблюдать, как они по полу в смешных вращениях ползают. Наконец Балашов и дама поднимаются, и он победно надевает мне на правый палец кольцо. Дама же, видимо, от всех этих неловкостей хватает первый попавшийся паспорт и, не глядя чей, заполняет страницу «Семейное положение», затем ставит печать для обмена и берет другой. Тут мой взгляд падает на надпись «Балашов Дмитрий Михайлович». Я указываю даме. Та с ужасом обнаруживает, что расписала Балашова Дмитрия Михайловича с Балашовым Дмитрием Михайловичем, и давай срочно зачеркивать и вписывать мою фамилию. Дмитрий Михайлович спрашивает: «А что мне с печатью о замене паспорта делать?» Это бедную даму добивает окончательно, и она, избавляясь от нас, уверяет его, что в этом нет ничего страшного, и скрывается, попросив у следующих пар перерыв…»

Черные тучи в последнее время все сильнее сгущались над Балашовым. Ждать, что он вот-вот умрет от старости, врагам его не приходилось. В свои 72 года писатель оставался крепким, подвижным. Казалось, старость обходит его стороной, но ему не дали умереть свой смертью. Балашова убивают у него на даче в деревне Козынево Новгородской области. Суд установил, что убивал Дмитрия Михайловича некий Михайлов, но существует версия, что совершил тот свое подлое убийство по наводке собственного сына Балашова Арсения, который, по словам вдовы Ольги Николаевны, давно вынашивал план убийства отца… Зверства, содеянные с человеком, были страшны: «удары молотком и деревянным бруском по голове и другим частям тела»… Повреждений нанесено более двадцати, затем удушение… Александр Щеглов в газете «Завтра» пишет, что «несмотря на все «нестыковки», прокуратура не направляет дело на доследование, а передает его в суд с… «легкими» формулировками обвинения, подлежащими первой же государственной амнистии. Не значит ли это, что кто-то из весьма и весьма влиятельных людей крайне заинтересован в подобном развитии событий и сохранении «бытовой» версии убийства?» За что заплатил писатель своей жизнью? Кто стоит за спиной Арсения? Вопросов много, но появятся ли ответы?.. И вот по истечении пяти лет на свободу выходит Арсений, отпустили