Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
И это ещё не всё, потому что Гитри не ограничивается полумерами, когда любит или когда ненавидит. В соседней витрине были заботливо выставлены корона Сары из пьесы «Рюи Блас», её платье из «Федры», а также портрет актрисы Рашель[98] (Rachel Félix), тоже еврейки, и их автографы.
Инцидент произошёл накануне открытия выставки. Немец, лейтенант Люхт (Lücht) (в дальнейшем он возглавит отдел цензуры), осматривал выставку. При этом присутствовал Саша. Внезапно немец замечает знаменитую фотографию. Кровь бросилась ему в голову и он потребовал удаления экспоната. Гитри сухо отказывается. Немец заставляет одного из своих людей убрать её. Затем он замечает упомянутую витрину. «Он побелел от злости», — скажет Саша. Ситуация накаляется, и Гитри, развернувшись, уходит.
Если рассматривать это упрямство Саша как акт сопротивления, значение его становится более очевидным, принимая во внимание, что в то же время во дворце Берлиц (Berlitz) открылась импозантная выставка с названием «Еврейство и Франция» («Le Juif et la France»). Ужасная площадка ненависти, предложенная группой французов, работающих в Институте изучения еврейских вопросов (IEQJ, был под присмотром Propagandastaffel) и выступающих от имени французского народа!
Гитри не изменит своего мнения и никогда не примет политику умолчания перед лицом ксенофобского и расистского поведения. В 1942 году во время антракта спектакля, который шёл в «Мадлен», одна пара попросила о встрече с ним. Саша согласился, так как ему сказали, что приехали с дочкой, которая его очень любит. Он принял их в своей гримёрной, где завязался самый банальный разговор, вплоть до того момента, когда отец упомянул о трудностях того времени, которые сократились с тех пор, как «жидов больше не стало»!
— А-а! А вы, вы француз?
— О, конечно!
— Вот как! Я в этом сомневаюсь...
— Но, Мэтр...
Входит Жанна Фюзье-Жир (Jeanne Fusier-Gir), актриса и друг Саша, которая извиняется за то, что побеспокоила их.
— О, ни на секунду! Нет, правда, Жанна! Мсьё как раз уходит.
И Гитри попрощался только с девушкой...
Так был ли Саша евреем?
Да, если верить одной из женщин ближнего круга, Арлетти, она за два года до своей кончины, во время разговора обменялась парой слов с историком Жаком Лорси и они были записаны:
«Во время Оккупации он помог многим Израэлитам. У него было много друзей евреев...
— Но не только друзья, он тоже. Говорят, что он им был, запросто. Сам Селин (Céline) называл его "грязным жидом"!
(Louis Ferdinand Destouches, 1894-1961, полный псевдоним — Луи-Фердинанд Селин, французский писатель, врач по образованию, антисемит, расист, коллаборационист и антисоветчик. — Прим. перев.).
— И всё же ничего не нашли в его генеалогии, восходящей к семнадцатому веку!
— Аж до семнадцатого! Можно остановиться и на двадцатом! У его брата Жана было больше еврейских черт, чем у него. Он был очень красив... [...]
— Так, по-вашему, он был евреем? Но с какой стороны, по матери или по отцу?
— С обеих!»
Какое отношение эти утверждения Арлетти могут иметь к собственно генеалогии?
Предполагаемое неопределённое происхождение Люсьена должно было быть хорошо известно в определённой парижской среде, чтобы слухи об этом непрерывно циркулировали задолго до Оккупации — в момент исчезновения Люсьена Гитри, в 1925 году, газета «L’Univers israélite» в своём 39-ом номере от 19 июня 1925 года пишет: «Насколько нам известно, мсьё Гитри не был потомком норманнских пиратов; его настоящее имя Вольф (Wolff), и он был израэлитского происхождения, как Ренан, Сара Бернар и несколько других великих мастеров».
Это будет постоянно произноситься и повторяться, даже после Оккупации. Так, Луи-Фердинанд Селин в письме Шарлю Дэшэ (Charles Deshayes) из Копенгагена, писал 5 мая 1949 года: «И пусть Гитри, и его геральдика всё ещё позабавят вас! О, Боже! Он, наверное, и сам не знает, откуда он происходит! В зависимости от того, был ли он у Бернаймов или у Абеца, ему приходилось менять родословную! Это хорошая шутка! Я найду вам в Париже пятьдесят человек, готовых подтвердить вам, что Гитри — это имя, украденное (и в какое время) у мушкетёра, убившего или пытавшегося убить маршала д'Анкра! У Деноэля в его вздоре есть пятьдесят историек такого порядка!» (Robert Denoël, 1902-1945, французский издатель. — Прим. перев.).
Тема, которую Селин уже затрагивал в письме тому же человеку, менее чем за месяц до того (письмо из Кларсковгаарда, Дания, от 21 апреля 1949 г.):
«Относительно еврейского происхождения Гитри сомнения остаются. При оккупантах он хвастался дворянским происхождением, голубой кровью... Я много чего слышал... Он из Бернаймов, торговцев картинами. Это точно, он их приёмный ребенок (он уже почти не говорит об этом)... Они построили ему театр. Письменные документы, предъявляемые им, тенденциозны, неполны, в них нет ничего конкретного. А, чёрт! Он прав! Он защищает себя, как может, хорошо... Но сказать, что девушка девственница! НЕТ! Её целовали, имели??? Это оформлено??? Тем лучше! Хлопаем в ладоши! Я даже захотел быть свидетелем!..»
Кроме того, следует уточнить, что во время Оккупации Саша Гитри никогда не скрывал своего полного презрения и отвращения к этому коллеге, который упивался самыми гнусными антисемитскими памфлетами. Знакомый Гитри, поклонник Селина, однажды не смог скрыть своего восхищения этим автором, и начал читать перед пришедшим в ужас Саша отрывок из «Белых одежд» («Beaux Draps». Название происходит от устойчивого выражения, антифразиса — «Être dans de beaux draps». — Прим. перев.), закончив, сказал:
— О! Какой напор! Какой поворот!
— Вы правы, — сказал ему Гитри. — Это отвратительно, как падение в грязь.
И вот, в разгар Оккупации, как бы случайно, некоторые недоброжелательные люди, которые были уверены в том, что Люсьен не был рождён Гитри, с радостью прочтут статью, опубликованную в газете «L'Univers israélite».
В то время в Париже ходили слухи, что настоящее имя Люсьена и Саша — Gainsbourg! Именно коллаборационистские газеты «La France au travail» и «Le Pilori» собирались использовать эти «сведения» для возобновления нападок, заключающихся в том, что настоящее имя Люсьена — Вольф, к этому они ещё добавят, что мать Саша, Рене Дельмас — русская еврейка, что, конечно, усугубляет обстановку вокруг Гитри, поскольку оба его родителя, следовательно, оказались бы неарийцами.
«Le Pilori» получила в свои руки телеграмму, которую Саша отправил Жоржу Манделю (Georges Mandel), стремясь доказать с её помощью, что еврей Гитри был близким другом еврейского сотрудника
