Царь Иоанн IV Грозный - Александр Николаевич Боханов
Главным злодеем оказался боярин Иван Петрович Челяднин-Федоров. Его схватили, провели «дознание с пристрастием» и выяснилось, что «земские люди» действительно вели предосудительные разговоры и, как сказано в одной летописи, «уклонялись в сторону князя Владимира Андреевича». Был составлен список заговорщиков, а Царь «впал в лютость».
Было отчего. Опять предательство, опять измены, опять враги плетут сети, чтобы извести его и его семейство. Но теперь не будет снисхождения, теперь только смерть может быть наказанием для злоумышлителей. Начались казни. Боярин Челяднин-Федоров был казнен 11 сентября 1568 года. В этом кровавом вихре возмездия погибли многие люди, как из высших кругов, так и из низов, особенно из числа «дворовых людей» и холопов опальных врагов. Жертвой пали и несколько родственников Митрополита Филиппа из рода Колычевых (Колычовых). По словам исследователя, с дела Челяднина-Федорова «в истории Опричнины настала кровавая пора, о которой сохранилось мало достоверных сведений»[507]. Тем не менее отсутствие «достоверных свидетельств» не мешает различным авторам без устали почти триста лет «живописать» по большей части мнимые зверства…
Иоанн знал, что самый опасный враг, это – не из слуг и бояр; самый важный из их числа – его родственник князь Владимир Андреевич Старицкий. Во втором письме Курбскому в 1577 году Царь с укоризной писал: «А князю Владимиру с какой стати следовало быть государем? Он сын четвертого удельного князя[508]. Какие у него достоинства, какие наследственные права быть государем, кроме вашей измены и его глупости?»[509]
К этому времени двоюродного брата Иоанна уже не было в живых; передавали, точно тут ничего до сих пор не известно, что 9 октября 1569 года князя Владимира вместе с женой и дочерью принудили принять яд. (Об истории Старицких речь пойдет отдельно.)
Интересный нюанс: второй женой (1555) князя Владимира Андреевича Старицкого была Авдотья Романовна Одоевская – двоюродная сестра князя-предателя Курбского.
Смерть Старицких произошла вскоре после кончины второй супруги Грозного Марии Темрюковны, последовавшей 1 сентября. Царь узрел в том происки врагов: цветущая, молодая женщина занемогла и угасла за несколько дней. Вывод был один – Царицу отравили. Первый Царь в своих подозрениях оказался прав: через четыреста лет медико-биологическая экспертиза подтвердила этот факт[510].
Иоанн Васильевич знал с давних пор, что Старицкие – опасны. Все их колено враждебное. Отец Владимира князь Андрей Старицкий был пятым сыном от второго брака Великого князя Иоанна III, т. е. приходился отцу Грозного Василию III родным братом, а ему – дядей. В 1537 году князь Андрей поднял мятеж против правительства Елены Глинской, хотел с помощью разных «радетелей» завладеть престолом. Если бы мятеж удался, то юный Иоанн Васильевич вряд ли вообще мог выжить. Не получилось; князя Андрея арестовали, и он через несколько месяцев умер в темнице, а его семью сослали.
Иоанн Васильевич всех Старицких простил, вернул вотчины, приблизил к себе. А чем закончилось? В 1553 году во время болезни Царя Владимир Андреевич Старицкий со своей матерью начали готовить людей для нового переворота, хотя был жив наследник – юный Цесаревич Дмитрий. Опять не получилось. Да и все злоумышлители, которым не нравится положение дела, всегда вздыхают и горюют, что не «великодушный» Владимир правит на Руси. В чем его великодушие? В том, что глуп, в том, что слово держать не умеет и болтает всегда разные глупости, а с иностранцами особенно охоч разговаривать да разбалтывать всякое, что заезжим ушам слышать невозможно.
Первый Царь долго терпел, думал воздействовать на Старицкого разными способами, показать свое нерасположение и опалу. В 1563 году Царю поступил донос служащего Старицких дьяка Савлука Иванова на Старицкого, что «злоумышляет» на Иоанна. Да и все, кого опричники арестовывали и с кем вели «потаенные дела», показывали на Старицкого, которого все они видели новым Самодержцем. Терпеть больше не было сил. Старицкого лишили поместий, а его мать Ефросинью отправили в ссылку. После смерти Царицы Марии – настала пора покончить с этим раз и навсегда.
Заговор Челяднина-Федорова и последующие дознания, признания и «списки» обнаружили, что далеко не всех власть Помазанника Божия устраивает. Пусть царский меч обрушится на непокорных! Начались опричные казни. «По делу Старицких», продолжавшемуся три года (1567–1570), прошли сотни людей и многие лишились жизни. Среди самых именитых были: члены Боярской Думы окольничие М.И. Колычев, М.М. Лыков, государственный казначей Х.Ю. Тютин, земские воеводы А.И. Шеин-Морозов, Ф.А. Карпов, И.Б. Колычев, В. Колычев, трое князей Хохловых, князья В.К. Курлятев, Ф.И. Троекуров, Ф. Сысоев.
Помимо «дела Филиппа», существует и еще один сюжет, столько же запутанный и столько же растиражированный как показатель «бесчеловечной» сущности «опричного режима». Речь идет о «новгородском разгроме» или «погроме»; тут эпитеты разнятся, происшедшем в первые недели 1570 года. Суть дела такова.
2 января 1570 года передовые отряды опричного войска, насчитывавшего полторы тысячи человек, обложили со всех сторон Новгород. Через четыре дня, 6 января, к Новгороду прибыл Иоанн Васильевич, как сообщает летопись, «со гневом», и стал лагерем в пригороде, «на Городище». У царского гнева имелась серьезная причина: Царь получил сведения о существовании в Новгороде обширного заговора, направленного на отделение от Москвы и перехода под власть Польского Короля. В заговоре принимали участие и новгородские верхи, и служилые, и торговые люди. В деле был замешан архиепископ Новгородский и Псковский Пимен, хранивший переписку с Королем в самом святом месте, в алтаре Софийского собора в Новгороде.
План удара по «гнезду заговорщиков» разрабатывался Царем с приближенными опричниками в большой тайне в Александровой слободе. Однако позже выяснилось, что тайну сохранить не удалось, и ее выдал самый близкий к Царю человек: князь Афанасий Вяземский, которому Иоанн так доверял: он пищу и лекарства принимал только из его рук. Простить это было невозможно: Вяземский был отлучен от власти и оправлен в заточение. Но все это случится после «новгородского похода».
8 января 1570 года на мосту через Волхов именитые новгородцы во главе с Пименом встречали Самодержца. И здесь, адресуясь к архиепископу, Иоанн произнес свой гневный монолог, зафиксированный в летописи: «Ты, злочестие, в руке своей держишь не Крест Животворящий, но вместо креста оружие, и сим оружием хочешь уязвить царское сердце наше своим неистовым зломыслием со своими единомышленниками, града сего жителями. Хотите Новоград передать супостатам нашим, иноплеменникам, Королю Литовскому Сигизмунду Августу». Далее он сказал, что Пимен не пастырь, а «волк, хищник и губитель, и изменник»[511].
Следом начались гонения, опалы, казни, а подозреваемых «ставили на правеж», т. е. взыскивали с них деньги и конфисковывали
