Все под контролем - Том Саттерли
Мы старались приурочить церемонию к закату, поэтому, имея в запасе немного времени, зашли в любимый пляжный ресторан Джен и выпили по стаканчику, после чего направились на пляж, где только что прошел дождь, разогнавший посетителей. Поэтому, когда мы приехали, и дождь прекратился, пляж оказался в нашем полном распоряжении.
Это была прекрасная церемония. Мы оба написали свои собственные клятвы, а после позировали для фотографий. Если бы вы увидели фотографии сейчас, то увидели бы счастливую, симпатичную пару, которая явно очень любит друг друга и надеется жить долго и счастливо. Все это было очень романтично, но в то же время было иллюзией.
Закончив на пляже, мы договорились встретиться с друзьями в одном из ресторанов в центре города, недалеко от отеля, но придя туда, я присел на выпивку, словно боялся, что спиртное в баре закончится раньше, чем я буду готов остановиться.
Не знаю, почему мне так хотелось напиться. Некоторые люди не могут справиться с болью, а я не мог справиться с радостью. В результате у меня остались лишь самые смутные воспоминания о том, что произошло той ночью, и я похоронил их, наверное, в своем чувстве стыда. А Джен, напротив, помнит все.
Судя по всему, я весь вечер просидел за столом, разговаривая с чужой женой — человеком, который меня совершенно не интересовал, — и не обращал внимания на собственную невесту. Я с ней не разговаривал, не танцевал, а когда ей наконец надоело, что ее игнорируют, и она захотела вернуться в наш номер, я разозлился.
От отеля мы находились недалеко, всего в квартале или двух. Джен дала мне ясно понять, что она думает обо все этом. Это смутило меня и заставило испытать стыд — оба триггера для моей гневной реакции. Во время нашей прогулки я выходил из себя, разглагольствовал, кричал. Дойдя до холла отеля, я заявил ей, что отправляюсь в номер.
— А ты можешь делать все, что захочешь! — кричал я.
Сцена была настолько отвратительная, что администратор спросила у нее, все ли в порядке, опасаясь за ее безопасность. Смутившись, Джен кивнула и быстро потащила меня к лифту.
Как только мы добрались до номера, я отшвырнул ее со своего пути, в результате чего она улетела на кровать, но когда она поднялась, я оказался у нее перед носом. Представляя, как я выгляжу при допросе задержанных, это, должно быть, было страшное зрелище, особенно когда я подкреплял свои слова сильными тычками пальцев в ее плечо.
В какой-то момент я швырнул стеклянный контейнер для косметики, разбив его о стену, и только после этого она убежала в ванную и заперла дверь, а я, как сумасшедший, остался бушевать снаружи.
Свернувшись клубочком на полу ванной в свадебном платье, Джен раздумывала, не попробовать ли ей уйти или остаться на ночь в моем номере, но в итоге решила, что если я проснусь, а ее не будет рядом, я могу покончить с собой. Так что она заснула прямо там, и только однажды, после того как в комнате воцарилась тишина, вышла из ванной, чтобы проверить, как я себя чувствую.
Выйдя утром из ванной, она обнаружила меня в отключке на кровати и разбудила, заявив, что уходит.
Я не помнил ни ссоры, ни того, что я натворил, но по выражению ее лица понял, что это было нечто ужасное. Когда она рассказала мне, что произошло, я рухнул перед ней на колени и стал просить прощения.
Джен стояла со слезами, текущими по ее лицу, обычно такому светлому и счастливому, на котором сейчас застыла обида и испуг. Она сказала, что больше не доверяет мне и что я напугал ее. Она поняла, что вышла замуж за человека, чье настроение может в одно мгновение превратить его из «счастливого Тома» в «Тома из Подразделения», человека, который может убить ее в одно мгновение, если выйдет из себя.
Джен хотелось провести день в раздумьях, но она сказала мне, что в понедельник собирается пойти в суд и аннулировать брак. Это не было угрозой, чтобы заставить меня чувствовать себя плохо, просто она боялась, что следующая ссора может привести к чему-то более худшему, чем синяки.
Я признался, что я полный кусок дерьма, «дьявол», который не заслуживает такого ангела, как она; сказал, что единственное, что может быть хорошего в моей жизни, — это покончить с ней, но это ее только разозлило. Теперь, по ее словам, я пытался навязать ей суицид. Мне же хотелось взять свои слова обратно; я отчаянно хотел вернуть все назад.
Мы собрали вещи в гостиничном номере, подбирая тени для век и косметику, которые были разбросаны вечером накануне. Когда мы садились в машину, чтобы уехать, я спросил Джен, можем ли мы поехать на пляж, где только что поженились. Сначала она не хотела, но после моих уговоров согласилась.
По дороге в машине стояла полная тишина. Обычно Джен болтала без умолку и сыпала шутками, но сейчас ничего этого не было, и у меня возникло чувство обреченности. Не прошло и дня, а я уже провалил брак номер четыре.
Приехав на пляж, мы отправились к качелям, на которых всегда любили сидеть. Я спросил, могу ли я взять ее за руку, но она ответила:
— Нет. Я еще не готова к этому.
Некоторое время мы сидели молча, а потом она сказала, что не собирается уходить от меня. Просто хочет вернуться домой и разобраться в том, что произошло, а потом мы поговорим о том, что делать дальше.
После того как она вернулась в Сент-Луис, мы поговорили по телефону. Джен сказала, что может простить меня, но не хочет проходить через это снова. Она останется, но только если я получу помощь.
Я с готовностью принял ее условия. Я понимал, что мне нужно измениться. Если мне не удастся победить посттравматическое стрессовое расстройство, то потеряю единственного в мире человека, которого не только люблю, но и чья любовь может спасти меня.
Еще до нашего брака я согласился с тем, что мне следует обратиться за консультацией по управлению гневом, но все время откладывал этот визит. Мне не хотелось работать над собой, чтобы стать лучше, но теперь, когда на карту было поставлено все, я первым делом позвонил в понедельник утром и уже после обеда отправился к психотерапевту.
Это был маленький шаг, который сам по себе ничего не значил. ПТСР — это не то, что можно вылечить
